Я историю излагаю... Книга стихотворений

Интеллигентные дамы плачут, но про себя,
боясь обеспокоить свое родство и соседство,
а деревенские бабы плачут и про себя,
и про все человечество.

Оба способа плача по-своему хороши,

если ими омоется горькое и прожитое.
Я душе приоткрытой полузакрытой души
не предпочитаю.

Плачьте, дамы и женщины, или рыдайте

   всерьез.
Капля моря в слезинке, оба они соленые.
Старое и погрязшее смойте потоками слез,
всё остудите каленое.

Концерт в глубинке

Пока столичные ценители
впивают мелос без конца,
поодаль слушают певца,
народных песен исполнителя,
здесь проживающие жители:
казах в железнодорожном кителе,
киргиз с усмешкой мудреца
поодаль слушают певца.

Им текст мелодии нужней,

а что касается мелодии,
она живет в своем народе и
народ легко бытует в ней.

Понятно им, что не понятно

для кратковременных гостей.
Что приезжающим понятно,
их пробирает до костей.

Убога местная эстрада

и кривобока без конца,
но публика и этой рада:
поодаль слушает певца.

А он, как беркут на ладони,

на коврике своем сидит,
пока стреноженные кони
жуют траву. Он вдаль глядит,

и струны он перебирает,

и утирает пот с лица.
А он поет. А он играет.
А те, чей дух в груди спирает,
поодаль слушают певца.

«Охапкою крестов, на спину взваленных…»

Охапкою крестов, на спину взваленных,
гордись, тщеславный человек,
покуда в снег один уходит валенок,
потом другой уходит в снег.

До публики ли, вдоль шоссе стоящей,

до гордости ли было бы, когда
в один соединила, настоящий,
все легкие кресты твои
   беда.

Он шею давит,

спину тяготит.
Нельзя нести
и бросить не годится.
А тяжесть — тяжкая,
позорный — стыд,
и что тут озираться и гордиться!

«Начальник обидел, а я психанул…»

Начальник обидел, а я психанул:
он требовал, чтобы я козырнул
и стал бы по стойке смирно,
и все обошлось бы мирно.

Он требовал то, что положено, но

мне все, что положено, было давно
до лампочки, то есть обрыдло,
как тыквенное повидло.

Начальник вскипел, а я не смолчал,

ругаться начал начальник,
а я права свои качал,
как сумасшедший чайник.

Вот так и пошло, понесло, повело,

крутило и закрутило,
покуда сюда донесло, довело
меня, такого кретина.

Вот так и живу. Вспоминаю Москву:

стоит как живая, совсем наяву,
и даже обиды нету,
а хочется в «Форум», и в ЦУМ, и в ГУМ,
и в гул, и в шум,
и с той планеты, где живу, —
в Москву — родную планету.

Отец