Я историю излагаю... Книга стихотворений

Я перед ним не виноват,
и мне его хвалить не надо.

Вот вяловат и вороват,

цвет кожи будто у нанайца,
вот непромыт, но напрямик
по лестнице он лезет
               славы.

Из миллиона горемык

один остался, уцелел,
оцепенел, оледенел,
окаменел, ополоумел,
но все-таки преодолел:
остался, уцелел, не умер!
Из всей кавалерийской лавы
он только
      доскакать сумел.

В России пьют по ста причинам,

но больше все же с горя пьют
и ковыряют перочинным
ножом
   души глухую дебрь.

О справедливый, словно вепрь,

и, словно каторга, счастливый!
О притворявшийся оливой
и голубем! Ты мудр и зол!
А если небеса низвел
на землю — с тем, чтоб пнуть ногою.

Хотел бы одою другою

тебя почтить. Но не нашел.

О возвращавшийся из ада

и снова возвращенный в ад!
Я пред тобой не виноват,
и мне тебя хвалить — не надо.

«О волосок! Я на тебе вишу..»

О волосок! Я на тебе вишу.
Соломинка! Я за тебя хватаюсь.
И все-таки грешу, грешу, грешу,
грешить — грешу, а каяться — не каюсь,

Я по канату море перейду,

переплыву в лодчонке — океаны.
А если утону и упаду,
то обижаться на судьбу — не стану.

В тот договор, что заключен с судьбой

включен параграф, чтоб не обижаться
и без претензий выслушать отбой,
уйти из слова,
с музыкой смешаться.

Но все-таки, покуда волосок

не порван
и пока еще соломинки
остался на воде хотя б кусок,
не признаю элементарной логики.
Не признаю!

Сенькина шапка

По Сеньке шапка была, по Сеньке!
Если платили малые деньги,
если скалдырничали, что ж —
цена была Сеньке и вовсе грош.

Была ли у Сеньки душа? Была.

Когда напивался Сенька с получки,
когда его под белые ручки
провожали вплоть до угла,

он вскрикивал, что его не поняли,

шумел, что его довели до слез,
и шел по миру Семен, как по миру, —и сир, и наг, и гол, и бос.

Только изредка, редко очень,

ударив шапкой своею оземь,
Сенька торжественно распрямлялся,
смотрел вокруг,
глядел окрест
и быстропоспешно управлялся
со всей историей
в один присест.

«Все было на авосе…»

Все было на авосе.
Авось был на небосе.
Все было оторви да брось.
Я уговаривал себя: не бойся.
Не в первый раз вывозит на авось.

Полуторки и те с дорог исчезли,

телеги только в лирике везут,
авось с небосем да кабы да если
спасибо, безотказные, везут.

Пора включить их в перечень ресурсов,

я в этом не увижу пережим —
пока за рубежом дрожат, трясутся,
мы говорим: «Авось!» — и не дрожим.

«Несменяем ни смертью, ни властью…»