Я историю излагаю... Книга стихотворений

Толпа над упавшим решает: пьяный или больной?
Сердечник или алкоголик?
И, как это часто случается с родимою стороной,
в обоих случаях сетуют о всех скорбях и болях.

Ну что ж, подойду, послушаю, о чем толкуют они

какие решенья рубят?
У нас ведь это не любят: падающего подтолкни!
У нас не бьют лежачих и гибнущих не губят.

— Инфаркт, — утверждает женщина. —

Конечно, это инфаркт! —
Она то вздохнет, то ахнет.
— Не факт, — говорит мужчина. —
Конечно, это не факт.
Инфаркты водкой не пахнут.

Покуда все советуются, как бы помочь ему,

покуда я оттачиваю очередную строфу,
уста его произносят невыразимое «мму!»
и вслед за тем выталкивают неизъяснимое «тьфу!»

И все ему сообщают о том, что с утра не пьют.

— Но я именинник сегодня! — он сумрачно
   сообщает.
И, вежливо посмеявшись (у нас лежачих не бьют),
ему охотно прощают.

Пьяницы и государство

Государство
      спирт из хлеба гонит,
      водку продает,
      пьяницам проходу не дает,
      с улицы в подъезды гонит.

Пьяница

      работает с утра
      и наедине соображает,
      скоро ли придет его пора.
      На троих потом соображает.

Государство

      вытрезвитель строит,
      вешает по стенам лозунга,
      пропагандою пороки кроет,
      заявляет пьянице: «Ага!»

Пьяница

      лежит, лежит, лежит,
      спит бесповоротно
      и во сне бежит, бежит, бежит
      от закона в подворотню.

«Самохвалы собирают самовары…»

Самохвалы собирают самовары,
Пустозвоны собирают бубенцы.
Даже реки там не зимовали,
где бывали их гонцы.

Церковки, что позабыты веком,

обдирает глупость или спесь.
Галич — весь и Углич — весь,
Север с тундрой и тайгою — весь —
все обобраны с большим успехом.

И палеонтолог не бывал

в розысках существ, давно подохших,
где козла ночами забивал
в ожидании икон
   фарцовщик.

Жизнь пошла куда живей.

Как все ныне изменилось.
Что при ликвидации церквей
две копейки килограмм ценилось,
ценят выше крабов и икры
в Лондоне, Париже и Милане.
Изменились правила игры.
Вот откуда пошлое старанье.

«Речи так речи…»

Речи так речи,
драму так драму,
но не переча,
всю телепрограмму
смотрят — и в оба,
что бы ни спели,
смотрят до гроба
с самой купели,
сведенья,
так же, как предубеждения,
в веденьи
этого учреждения —
мировоззрения,
мироощущения,
и подозрения,
и сообщения —
что им дикторша скажет,
то им на душу ляжет!
Что сообщат — то обобщат.
Вот оно, счастье,
чем обернулось:
словно бы в чащу
снова вернулось
племя людей.
Пара идей
на двести десять
телодвижений.
Бремя не взвесить
таких достижений.

Черная икра