Я - истребитель. Я — истребляю

От дороги нас закрывал небольшой косогор который скрывал только до пояса, вот и приходилось так изгаляться чтобы не увидели. Дальше рывок через проезжую часть, покрытую мелкой щебенкой и за скалу, за ней уже тропа.

Я шел четвертым, прежде чем идти вслед за Кикобидзе, рыжеватым пареньком лет девятнадцати, осторожно выглянул и присмотрелся к немцам.

— Твою мать, — одними губами прошептал не двигаясь с места.

Толчок в спину вывел меня из оцепенения, но я лишь дернул плечом, оставшись на месте, во все глаза глядя на дорожное полотно, не веря своим глазам.

— Что там? — тихий шепот старшины за спиной.

Парни что шли первыми уже пересекли дорогу и скрылись за скалой, благо противник не смог заметить их, так как этот участок трассы был скрыт от них поворотом.

— Этого просто не может быть! — очумело просипел я внезапно пересохшим горлом.

— Да что там? Ну полицаи, ну пленные красноармейцы, — пожал плечами Жора тоже присматриваясь к действу на дороге, где восемь полицаев сторожили два десятка пленных ремонтирующих дорожное полотно.

От скалы нам стали активно семафорить, чтобы мы продолжили движение. Мимо меня протискивались бойцы и стали пересекать дорогу.

— Знаешь кого? — понял старшина.

— Да, и в этом проблема. Потому что без него я не уйду.

— Кто?

— Вот тот с бородкой в рваной телогрейке. Мой первый механик, старшина Морозов… Семеныч.

Я никак не мог ошибиться. В этом старом седом пленном сразу узнавался Семеныч. Конечно, сейчас он уже не тот сорокалетний здоровяк с широким разворотом плеч, плен сделал свое дело. Худая мумия, вот на что он был похож. Да и судя по постоянному подергиванию всем телом, он был еще и болен, видимо простудой, если не чахоткой. Кашель ни с чем не спутаешь.

— Сева, ты сам понял что сказал? — поинтересовался старшина.

— Понял, и от своих слов не отказываюсь. Я с ним три месяца воевал, он мне как батя был. Именно Семеныч ремонтировал все машины, на которых я летал. Именно ему я обязан пятьюдесятью сбитыми.

С этой стороны дороги никого кроме нас не осталось, ожидавший на той стороне Рябов сделал свирепое лицо и побежал обратно.

— Чего встали?

Старшина быстро объяснил задержку.

— Сева, сам подумаю, что мы с освобожденными делать будем? Это же балласт, да и на катер они все не поместятся, — проникновенно стал говорить Рябов.

— Он мой однополчанин — это раз. Там наши люди — это два. В рыбачьей деревне наверняка есть лодки, возьмем на буксир — это три. И нас мало — это четыре, — буркнул я.

Рябов задумался. Время утекало, солнце вставало в зенит, а нам до вечера нужно было преодолеть не малое расстояние. А если взять с собой этих доходяг, то оно еще больше увеличится, мы все прекрасно это понимали.

— Ладно. Уничтожаем охрану, берем пленных и уходим. Всем все ясно? Тогда разработаем план, старшина подвинься поближе…

После того как проехал последний грузовик немаленькой автоколонны, пленные снова вышли на дорогу и стали равнять дорогу работая кирками и лопатами под присмотром охраны, которая ближе чем на сорок метров к бойцам не приближалась. Боялась, это было видно. Семеныч бегал с тачкой, возя стройматериал, то есть щебень.

— Начали, — тихо выдохнул Рябов, и нажал на спуск.

Звонко хлопнула винтовка и один из полицаев, тот, что с пулеметом упал. После чего коротко протрещал автомат и ударил залп карабинов. На этом весь бой и кончился. Три бойца выскочили на дорогу и добили раненных, проводя зачистку.

Пленные стаяли в каком-то оцепенении, наблюдая за нами. Сам я не стрелял, стрелков было много, так что цели распределили.

— Наши?! — негромко сказал один из бойцов. Невысокий худой паренек лет восемнадцати в дранных шароварах.

Выскочив из-за укрытия я побежал к Семенычу, стоявшего за спиной здоровяка, которого не подкосил даже плен, только стали видны жилы исхудавшего тела.

— Старшина? Семеныч?! — закричал я.

— Наши?! Наши!!! Ур-ра!!! — заорал в ответ тот же белобрысый паренек. Дальше нас захлестнуло волной пленных. Меня перехватили за пару метров до механика, крепко обняли и даже поцеловали в щеку. Без всякий мыслей, просто от радости.

Семеныч услышал, и видимо узнал голос, потому как резко повернулся и с недоверием всмотрелся в мое лицо, его лицо осветила счастливая улыбка, через секунду перешедшая в плач.

Похлопав по спине обнимавшего меня парня, велел ему идти представиться Рябову, а сам подошел к Семенычу, молча стоявшего, и резким, судорожным движением обнял его.

Пока разведчики, выставив охранение, собирали оружие и убирали трупы, мы отошли в сторону. Кстати, ведомый, вместе с сержантом были со мной не отходя ни на шаг, вроде как составляя мою свиту.

— Не ожидал я вас тут увидеть Виктор Семенович, — начал я разговор.

Слушать механика пришлось на ходу, разведчики закончили быстро, так что через минуты мы уже шагали сторону берега. История старшины Морозова была не замысловата, как и истории многих попавших в плен в сорок первом. После того как меня отправили в госпиталь, старшина получил другого летчика с которым и служил.