Я изменилась навсегда

Некоторые люди могли толкаться, кричать и злиться из-за того, что все это занимало много времени, и из-за того, через что им пришлось пройти.

Но их мытарства длились годами, и, пожалуй, я чувствовала, что они помогают мне понять, каково это было, потому что я была новичком.

Нам с Ньямбе сказали ночевать в соседнем мотеле. Мне кажется неправильным то, что я получаю эту привилегию, но я так устала. Я очень благодарна.

Нам дают комнаты с вентиляторами, но мой не работает. Из окна доносятся голоса разговаривающих людей и очень неразборчивая американская музыка 80-х годов. Я только что увидела толстого прыгающего паука.

Основание кровати когда-то было покрыто пластиком, но сейчас он почти целиком облез. Простыней нет, только наматрасник.

Но мне нравится этот номер. Мужчина, который проводил меня в него, улыбнулся, открыв дверь, и сказал: «Симпатичный! Хороший!» Потом он показал мне туалет и с еще более широкой улыбкой сказал: «Смотрите!» А потом спустил воду.

Минуту спустя он вернулся, чтобы дать мне спички и свечу.

С часа ночи до 4.30 утра здесь нет электричества.

Ньямбе зашла в мой номер, и мы разделили то, что осталось от буханки хлеба. Было слишком жарко, чтобы есть, так что я приберегла свою часть на завтрак.

Среда, 28 февраля

6.17 утра. Мы снова выстраиваемся в колонну и почти готовы начать путь к Кенеме.

Я почти не спала. Было слишком жарко, был постоянный шум. Я все время думала о том, в насколько лучших условиях по сравнению с беженцами я нахожусь. Думала о том, как чувствуют себя этой ночью матери и младенцы. Удивлялась, почему так мало детей плачет. Предполагаю, что они привыкли к этим ужасным условиям или, возможно, просто слишком устали для того, чтобы плакать.

Этим утром я обнаружила на своей двери большой, сделанный ножом разрез. Ньямбе сказала, что заметила его, когда вчера стучалась ко мне.

Я думаю о личном пространстве, но на самом деле меня это не особо заботит. Сейчас очень рано, и я рада снова быть в пути.

Многие сотрудники УВКБ – уроженцы тех стран, в которых они работают, так что кажется (и часто именно так и бывает), что беженцам помогает их собственный народ. Общины и страны помогают друг другу.

Здесь для оказания поддержки также был Норвежский совет по делам беженцев.

Наконец, мы прибыли. Группы людей, привезенных раньше, подбежали посмотреть в надежде увидеть друга или члена семьи. Несколько людей, ехавших в грузовиках, закричали от радости, узнав друзей. Каждой семье был выделен участок земли для начала строительства. Им дали немного продовольствия.

Беженцам нужна помощь для того, чтобы начать что-то, что сделает их независимыми.

Хорошо было бы организовать занятия, на которых они учились бы садоводству, чтобы потом самостоятельно выращивать пищу.

Эта новая зона для беженцев существует всего лишь несколько недель, но здесь уже построено много маленьких глиняных и деревянных хижин.

В офисе я увидела человек семь, которые ждали с очень большими тюками. Некоторые женщины были беременны. Мне сказали, что эти женщины – одни из сотен людей, прибывших из Гвинеи. Они шли пешком, и им нужны медицинская помощь, регистрация и место в лагере.

Мы в аэропорту, ждем самолета, чтобы улететь обратно. Это маленькое белое здание, окруженное армейскими лагерями.

Африканские солдаты носят головные уборы ООН и свой флаг на военной форме.

Только что прибыли британские солдаты (в полной военной форме), они несут большие рюкзаки и винтовки. Они все бегут в старомодной манере, высаживаясь из вертолетов и направляясь к грузовикам, чтобы в них погрузиться. Нам сказали, что наш самолет здесь, но это не так. Так что мы ждем, стараясь не стоять на жарком солнце.

Когда самолет не прилетел, мы спросили, когда он примерно прибудет. Через час. Мы все хотели позавтракать, хотя бы выпить кофе, так что решили поехать в ближайшее кафе. Оно было маленьким, пыльным и замечательным. Странное сочетание Африки и Китая. Меню было старым, и я с трудом могла разобрать слова. Мы сделали заказ и начали обсуждать различные вещи, с которыми каждый имеет дело. Но только мы начали разговор, через пару минут после того, как сделали заказ, мы услышали, как приземляется самолет, и побежали. Мы смеялись.

Понятно, что местные самолеты опаздывали из-за военных действий. Мы (нас было около десяти человек) втиснулись в самолет. Было жарко. Играла какая-то музыка, которую я не могу описать. Думаю, слова были французскими. Она начала играть и играла без остановки.

Когда мы, наконец, вернулись, было почти два часа дня. Пока мы ехали на автомобиле, я наблюдала за людьми. Теперь я намного лучше понимаю их проблемы.

Смотрю в окно.