Я изменилась навсегда

Фотография Пол Пота черно-белая. Я могу увидеть, что он отдает распоряжения. Я знаю, какого рода были эти распоряжения, поэтому меня мутит от фотографии.

Рядом с нами идет монах.

Мне показали могилы четырнадцати человек, убитых прямо перед тем, как красные кхмеры ушли. Каких-нибудь несколько часов – и они могли бы выжить.

Камеры открыты, и в них можно войти. Они не были изменены. В каждой из камер – фотография человека, который был замучен. Фотографии сделаны прямо в камерах, где их нашли солдаты. Так, как это выглядело в тот день, когда было обнаружено. Во всей тюрьме множество фотографий, которые можно посмотреть, и документов, которые можно почитать. То, что здесь происходило, ужасно.

Я продолжаю писать это и думаю: «Что я делаю? Как я могу здесь находиться?» Я не могу дышать. Я хочу прекратить писать. Я не верю в призраков, но я не могу описать фотографии и камеры. Я не знаю, что сказать.

Вдруг, посреди всего этого ужаса, я ощутила аромат благовоний. Мне сказали, что монахи молятся.

Мы продолжаем идти по камерам. Я вижу, как людей приковывали к кроватям. Зажимы до сих пор остались на старых металлических рамах. Я спросила: «Как они ходили в туалет?» Мне ответили: «Прямо под себя».

Теперь я знаю, какое чувство сейчас испытываю, – я понимаю, что это страх. Мне здесь страшно.

Я вхожу в другую комнату, полную фотографий на документы, которые отбирали у людей перед тем, как их мучили и убивали. Равут сказал: «Я не хочу больше ничего видеть. Я боюсь увидеть фотографию своего отца. Я не знаю точно, куда его увезли, чтобы убить, но чувствую, что это было где-то неподалеку».

Все лица на этих фотографиях испуганные и очень уставшие. Я увидела, что некоторые фотографии сделаны в профиль. Я спросила: «Что прикреплено к их головам?» Равут говорит: «Это дрель. Они медленно сверлили твою голову, пока не убивали тебя».

Так много лиц, молодых и старых, мужчин и женщин, и так много детей, даже младенцев.

Здесь есть фотографии орудий пыток и того, как пытали людей, и целые стены фотографий мертвых, убитых этими приспособлениями. На каждой фотографии понятно, как именно они умерли.

Мне сказали, что в пятнадцати минутах отсюда находятся «Поля смерти».

Здесь стоит поясная статуя Пол Пота с черной буквой «Х». Черная «Х» выведена поверх камбоджийского слова. Равут сказал мне, что это означает «головорез». Вероятно, это статуя, которую Пол Пот возвел в свою честь.

Балконы тюрьмы покрыты колючей проволокой, она служила для того, чтобы отчаявшиеся люди не кончали жизнь самоубийством.

Стены камер из кирпича и цемента. Они были построены, чтобы разбить когда-то большую комнату на камеры площадью один на два метра. Они грязные и отвратительные. Все стены до сих пор покрыты следами крови.

Я не могу не думать о том, как хочу выбраться отсюда.

Меня провели в еще одну комнату, где много фотографий Пол Пота, его семьи и его солдат. Я не хочу смотреть на него. Я ухожу.

Равут показывает мне на картах, где Пол Пот начал геноцид и куда он продвигался из года в год.

Мне показали фотографию мужчины, который был известным камбоджийским певцом, это про него Равут сказал, что он был как наш Элвис. Но Пол Пот его убил.

Здесь есть выставочный стенд с табличками, поясняющими фотографии инструментов пыток. Мы молча стояли перед ним, кажется, очень долго.

Я видела фотографии младенцев, которых отбирали у матерей. Я видела фотографии матерей, которых убивали, в то время как они держали своих младенцев на коленях. На одной фотографии у матери в голове дрель, а на коленях у нее лежит младенец.

На одной стене – карта Камбоджи, сделанная из человеческих черепов. Я читаю страницы и страницы о смертях.

На стене была фотография, на которой младенцев подбрасывали в воздух, а потом убивали, ловя их на штыки.

Я видела фотографии мужчин, державших младенцев за ноги вниз головой и разбивавших их головы о стволы деревьев.

Мне надо отсюда уйти. Мне надо выйти на воздух. Я не могу дышать.

Вечер среды

Мы с Мари-Ноэль мимоходом сказали Равуту и Мао, что хотели бы познакомиться с их семьями. Мы так много о них слышали. Этим вечером нас пригласили на ужин в дом Равута. У него прекрасная семья – красивая жена и две девочки шести и одиннадцати лет. Мао тоже с нами. Он пришел со своей милой женой и тремя детьми, трех и полутора лет и симпатичным семимесячным мальчиком.

Для меня честь быть знакомой с этими людьми. Надеюсь, что однажды, после многих посещений, мы станем более близкими друзьями. Я думаю, можно сказать, что мы уже друзья, мы разговариваем и смеемся.

У Равута в доме много книг: юридические, исторические, французские и английские словари и так далее. Многие из них он изучал, когда был беженцем в лагерях. Женщины также работают. Кажется, каждый, находящийся за столом, работает в НПО или правительственном учреждении. Они очень интересные женщины, и они знают о многих вещах намного больше, чем я. Интересно, что они могли бы сделать с тем образованием и теми возможностями, которые были у меня. Они не теряли ни минуты.