Я - хищная. Пророчица (СИ)

И я поняла: это мой шанс. Возможность узнать, какое чувство двигало Владом в тот момент, когда он придумал тот ужасный план. Интуитивно потянулась к воспоминаниям в надежде вскрыть правду. Словно у меня был ключик – пароль от его памяти. Странно, но он не сопротивлялся. Еще один трюк? Не похоже. Я почему-то знала, что именно сейчас у него не получится укрыться.

Так что же тогда заставило его? Ревность? Злость на то, что я с другим?

Оля говорила что-то о спасении. Кого же Влад спасал? Меня? Или может...

Я нырнула глубже в запорошенные другими впечатлениями воспоминания. Вот она, вина, горит красным. Он сожалеет? Нет, этого нет. Вместо сожаления – забота. Теплая, окрашенная желтым, тревога за меня. Тяжелое смоляное осознание, что от него ничего не зависело.

Что за бред?!

Я нахмурилась, но тут ощутила, что Глеб крепче сжал мою руку. Инстинктивно повернулась. Удивленное лицо, синие глаза распахнуты и смотрят потрясенно. А потом он рассмеялся – совсем по-детски, отчего стал похожим на десятилетнего мальчишку.

Его смех заражал – и я улыбнулась в ответ. Поэтому просто отпустила себя, позволила не думать, а чувствовать. Вдохнула, а на выдохе потерялась...

Одно большое сердце стучит, и я его слышу. Одно сердце... Я пьяна. Как хорошо!

Все. Мы. Единое.

Как же я не понимала этого раньше?!

Я не знаю, сколько длилась эта удивительная эйфория. Час? Два? А может, пять минут? Мы расцепили руки, дыхание постепенно приходило в норму. Меня штормило, и я с трудом стояла на ногах. Мысли в голове смешались. Какая-то каша из обрывков воспоминаний, радости и легкой тревоги.

– Время «Х», – шепнул мне Глеб и приблизился к Владу.

Сначала я испугалась, что он кинется с кулаками – так он смотрел. Но Глеб опустился на одно колено и произнес:

– Я принимаю твою власть надо мной.

Влад улыбнулся уголками губ и слегка кивнул.

Глеб поднялся и молча покинул комнату, а его место заняла Лара.

Черт, нет, я не смогу! Мысль о том, чтобы повторить за ними, казалась дикой. Сердце стукнуло и провалилось. Я отошла к большому черному камню и издали наблюдала, как преклонил колени Филипп. Вот уж кому из нас было действительно сложно – он ведь сам хотел занять место Влада. Мечтал об этом, планировал месяцами свержение вождя. Филипп поднялся, и к Владу подошел Кирилл. Каждая секунда отдавалась у меня в висках гулким звоном.

– Ты очень странно себя ведешь, – подозрительно сказала Рита и обняла меня. – Сегодня на голосовании и после. Что происходит?

– Ничего, – прошептала я, не сводя глаз с волнующего действа. – Тебе нужно...

– Да, я знаю. Как и тебе.

Оля улыбалась, когда произносила слова присяги. Они с Владом смотрели друг другу в глаза и говорили о чем-то мысленно. Интересно, о чем? Что Влад наплел ей, какое оправдание придумал?

Затем присягнула Рита – не колеблясь, с каким-то рвением и даже подобострастием. Вот и все...

Я одна осталась. Одна.

Зажмурилась и выдохнула. Подумаешь, присяга! Что это изменит? Ведь в душе я останусь собой – свободной, независимой.

– Полина.

Я открыла глаза. Как же тяжело сейчас на него смотреть! Понимать все, путаться в решениях. Мне так хорошо с ними со всеми. Словно я действительно часть чего-то большого, сильного. Чего-то, что всегда защитит. Словно я дома... Странно, но именно здесь, среди этих незнакомых людей я чувствовала себя свободной, даже раскрепощенной. Не могу и не хочу контролировать эту связь!

А с другой стороны он. Человек, с которым просто не могу находиться рядом. По воле случая оказавшийся частью этого большого и сильного. Главной его частью. Человек с мутными воспоминаниями о моей трагедии.

На ватных ногах подошла к Владу, стараясь не споткнуться и не упасть от волнения. Подавила рвущиеся наружу слезы обиды. Старалась смотреть прямо и не отводить взгляд, заранее зная, что в этой перестрелке проиграю. Он тут главный, и это явно ощущалось теперь, после воссоединения атли. Его ванильный кен был основным в той смеси, и теперь он был во мне. Диктовал, что мне делать.

– Это добровольное решение, – тихо сказал Влад. – Но это часть ритуала.

Я кивнула. Противоречивые чувства: желание драться с ним и простить. Сглотнула и опустилась на одно колено. Почему-то стало все равно. Резко. Апатия сменила стыд и самоедство, и я произнесла:

– Я принимаю твою власть надо мной...

...Свежий ветер коснулся моего лица. На улице было прохладно и хорошо – гораздо лучше, чем в душном помещении, которое стало свидетелем очередной моей слабости. Уже совсем стемнело, и звезды рассыпались бисером на раскинувшемся куполом небосклоне.

Глеб курил в сторонке, сидя прямо на пожухлой от жары траве. Я присела рядом, взяла у него из рук сигарету, затянулась.

– Теперь ты понимаешь, что значит — быть частью племени. Можешь выбирать. Уйти, отречься, если хочешь.

– Я не уйду, – уверенно сказала я. – По крайней мере, пока не сойдут твои синяки.

Всю дорогу назад я молчала, наполненная противоречивыми ощущениями и вопросами без ответов. Мы вернулись туда, откуда приехали, и припарковались у красивого двухэтажного дома.

– Почему не в город? – сонным голосом спросила я.