Я - хищная. Пророчица (СИ)

– Но зачем? То есть... – Я прошлась к окну, резко повернулась. Охватило неприятное чувство, будто теряется нить – нечто настолько важное, необходимое, но скрытое. – Если человек не может вернуться, зачем тревожить родственников, любимых?

– Вернувшийся хельин не помнит, кто он, где жил, а его родственники... – Ингвар помрачнел, опустил взгляд в пол. – Если бы я помнил, то нашел бы Лею сразу.

– Лея – твоя любимая?

Он покачал головой.

– Она нужна. Особенный кен. Ни у одного хельина и живущего я не встречал такого.

– Откуда ты знаешь? Ты ведь не помнишь.

– Знаю! – резко ответил он, и я вздрогнула.

Нужно заканчивать разговор, а то еще разозлится. Что делать с разъяренным хищным из загробного мира, я понятия не имела.

– Посмотрю, как там ужин, – пробормотала я и выскользнула из комнаты.

В общем и целом я пугалась зря. Ингвар оказался на удивление адекватным. Говорил мало, больше слушал и, казалось, старался вникать в особенности жизни хищных.

Глеб рассказал, что время в их мире течет по-другому, быстрее. Что для нас день – для них чуть больше года. Хищные, которые попадают в хельзу, обычно не помнят прошлые воплощения, а те, кто помнит, не спешат возвращаться. Говорят, хельза – прекрасное место. Впрочем, если судить по внешнему виду Ингвара в день, когда он появился, еще и воинственное.

На воина наш гость теперь походил меньше всего. Одетый в джинсы и просторную футболку Филиппа, которая, к слову, на Ингваре казалась вовсе не просторной, выглядел вполне цивильно.

Он часто отсутствовал – скорее всего, искал Лею, хотя для меня оставалось загадкой, как можно найти в огромном мире хищного, даже если у него особенный кен. И главное, зачем?

По вечерам я наблюдала, как он молится. На заднем дворе, сидя на земле с запрокинутой к небу головой, шепчет без остановки по нескольку часов. Неподвижный. Загадочный. Из мира, где все еще дерутся на мечах. Где пыль дорог въелась в кожу, и вся жизнь – в сражениях. Где нет начала и нет конца, только борьба – бесконечная, тяжелая, изнурительная. А цель давным-давно позабыта.

Они – мертвые, но делают вид, что живут. Души хищных, покинувших нашу реальность и воплотившиеся в хельзе. Тех, кто уже не с нами...

Возникшая мысль сначала показалась глупой. Даже не глупой – просто вызванной отчаянием и многодневной тоской идеей. Но я не могла не спросить.

– Ингвар! – окликнула воина, который провожал закатное солнце – ежедневный послемолитвенный ритуал. Он обернулся, и на грубоватом лице отразилось недовольство. Наверное, не слышал, как я подошла.

– Полина.

– Как хищный попадает в хельзу?

Ингвар снисходительно улыбнулся, откинулся на траву, опираясь на локти, и снова посмотрел на закат. Солнце уже почти село, и на небе остались рыжие разводы, медленно стекающие за горизонт. Теплый июньский воздух пропитался запахом жасмина и роз, окрасился разбавленным индиго с серым оттенком.

– Ясно как – умирает.

Я присела рядом, сложила руки на коленях и ухватилась за полы льняных брюк, как за спасательный круг. Боялась вопросов, а еще больше – ответов, которые мог дать хельин.

– А что если... – Запнулась, опустила глаза. Воздух сделался спертым, липким и никак не желал вдыхаться. – Что если хищный не умер, а, например, в глубокой коме?

– Бывали и такие, – невозмутимо ответил Ингвар, даже не взглянув на меня. – Некоторые возвращались домой – в свои тела. Некоторые – оставались в хельзе навсегда.

Я громко выдохнула. Настолько громко, что обратила на себя внимания хельина – когда открыла глаза, он внимательно всматривался в мое лицо.

– Ты кого-то потеряла?

– Не то, чтобы... – В горле пересохло, и слова давались нелегко. – Полгода назад одного из атли ранили, и он в коме до сих пор. – Я посмотрела на него с надеждой. – Думаешь, он может быть в твоем мире?

Ингвар пожал плечами.

– Кто знает, возможно. Если вспомнит, откуда он, скорее всего, вернется.

Мир вокруг притих, словно испуганный заяц. Только удары сердца. Тук-тук. От каждого вопроса до ответа отмеряли возможности и поражения.

– Его можно найти... там?

– Хельза не предназначена для живых.

– Как и наш мир – для мертвых, – не унималась я. – Но ты пришел искать Лею!

Он молчал, смотрел перед собой и отвечать не торопился.

Мысль о том, что Влад может находиться в хельзе, куда я не могу попасть, казалась невыносимой. Я почти смирилась, что его нет, и вот хельин говорит так просто о том, что вероятнее всего, Влад все же там. Ничего не помнит, живет новой, не похожей на нашу, жизнью, обрастает чужими впечатлениями, воспоминаниями.

Ведь если бы помнил, давно вернулся бы, а его нет...

Я поймала себя на том, что плачу. Горячие слезы капали на ладони, а дальше вниз – в траву. На подъездном пути включились фонари, освещая сиреневым светом дорожку. Где-то неподалеку сработала автомобильная сигнализация. Возле уха неприятно пропищал комар, и я мотнула головой, чтобы его прогнать. Вытерла слезы, поднялась.

– Я проведу тебя, – так же не глядя на меня, произнес Ингвар. – Когда буду возвращаться, возьму с собой. Но назад не смогу – не обессудь.