Я хочу стать Вампиром…

— Для сельского овцевода ты слишком… хотя, что я вообще понимаю в овцеводстве. — Гедалья отошел от нее, чтобы взять новый ключ у администратора. Ему как человеку была свойственна практичность, и он держал все документы в куртке.

Шири не без интереса наблюдала за ним. Все-таки люди невероятно безрассудны для таких хрупких созданий. Одно не переставало ее восхищать — сила, бегущая по их венам, та сила, о которой они сами не подозревали. Почти никто из них не подозревал. Но некоторым все же удавалось почувствовать и понять, что если попробовать подружиться с этой силой, то она исполнит любые ваши желания. Будь то музыкальная одаренность, невероятный интеллект или любовь, подобная поцелую Бога.

— Все, идем. — Гедалья вернулся, держа в руке пластиковый ключ от номера.

Шири молча последовала за ним к лифту. Она любила интересные истории, а эта помимо места в партере обещала ей личное участие, что могло быть лучше. В отличие от людей, Шири всегда видела мир таким, какой он есть, и не имела проблем с принятием перемен. Просто потому что у нее не имелось ожиданий, с которыми она бы сравнивала происходящее, или идеального образа «того, как все должно быть», закрывающего от нее действительность. Такое отношение превращало обжигающий ветер вечности в легкий бриз, и на смену страданиям по несбывшемуся приходило удовольствие от разнообразия событий.

Майская ночь постепенно уступала свои права первому майскому рассвету, избалованному чудесами и привыкшему купаться в счастье. Но кому какое дело, если этот рассвет приносит еще большее счастье всем тем, кто его видит?

Войдя в номер, они не раздеваясь упали на кровать, чтобы дождаться следующего вечера и расставить все новые переменные по местам.

— Шири…

— Да?

— Ведь у тебя же есть крек?

— А то.

Гедалья улыбнулся, стянул с шеи шарф, чтобы дать рваным ранам затянуться быстрее и повернулся к Шири спиной. Это не стало неожиданностью для последней. Как не стало и неприятностью. Всякий, кто решался дать человеку свою кровь, знал, какие последствия это принесет. И пусть их с Гедальей история началась не так давно, но куда бы ни пошла Шири, он последует за ней.

***

Ночь наступила раньше, чем хотелось бы. Его разбудили едва ощутимые прикосновения холодных пальцев Шири, скользивших по его спине. Какое-то время Гедалья молча лежал, хотя прекрасно знал, что притворяться спящим бесполезно. Ему особенно нравилось в компании Шири то, что с ней можно почти не разговаривать, она все отлично понимала. В этом были свои плюсы, но со временем начали появляться и минусы.

— Помолчим? — Шири убрала руку и села на кровати.

— Я просто устал. Нам уже пора ехать? — Он говорил не поворачиваясь, сам толком не понимая, почему.

— Да, хотелось бы добраться до восхода. — Она лениво потянулась и встала.

— Тебе же все равно, светит солнце или нет.

— Отчасти это верно, но такие приключения отнимают много сил. А еще я просто терпеть не могу солнечный свет.

— А нам правда нужно ехать?

— Нужно. Если ты не передумал.

Пауза была не случайной, связь создателя и его создания чрезвычайно сильна, эти узы остаются в вечности и только их и признает время, когда прогуливается в поисках очередной жертвы.

— Вот уж нет. — Гедалья наконец повернулся к ней, на его шее так и остались отметины от пронизывающего поцелуя Эфрат. Он чувствовал это, потому что каждый поворот головы отзывался ноющей болью. — Не заживает. Почему так?

— Она древняя, — ответила Шири. — Все, что слетает с ее губ, попадает в самое сердце, а то и глубже.

— Звучит интригующе. — Он ухмыльнулся и слегка приподнялся, чтобы понять, будет ли кружиться голова, но все было в порядке, и только ноющая боль служила напоминанием о прошедших днях и ночах. По крайней мере, так казалось.

Шири смотрела на него без какого-либо выражения, что случалось довольно часто. Она либо думала о чем-то понятном только ей, либо читала его мысли по мере их появления. Однажды он спросил, зачем она это делает, и Шири ответила, что люди похожи на калейдоскоп красок, они переливаются разными цветами в зависимости от того, о чем думают. Большинство людей одинаково серы или становятся серыми по мере взросления, но дети и те, кто предпочел таковыми остаться, всегда самые яркие и переливаются всевозможными цветами. Еще она сказала, что таким лучше избегать компании большинства, ведь что то, а силу и энергию серая масса чувствует сразу, и реагирует, как и всякая другая примитивная форма жизни — стремится уничтожить чужака, опасаясь его превосходства. Собственно, так они с Шири и познакомились, она появилась в нужное время и в нужном месте, чтобы встать между ним и куда как менее приятной перспективой. С того дня Шири часто смотрела на него вот так, безо всякого понятного людям выражения, молча, иногда она улыбалась. Но сейчас был не тот момент.

— Говорят, у каждого из нас, — и произнося «нас», она имела в виду не людей, — есть своя особенность, некое умение, которое объединяет нас в кланы и постепенно проявляется все ярче, в зависимости от того, какой стиль жизни мы выбираем.

— Как определяют эту особенность?