Я хочу жить дома

«Бычи» прекрасно вписывались в эту картинку.

Дома – имеются.

Их обитатели – в наличии. Ни разу не бомжи и не оборванцы какие-то. Местное население, страдающее от последствий недавней войны и имевшего когда-то место разгула преступности.

Нужда – так вот она.

Рассказать на камеру свою печальную историю – вообще без проблем. И что ценно – абсолютно откровенно и взаправду. Смысла врать не было, в глубине души каждый из них ещё на что-то надеялся, и гумпомощь тут была куда как нужной!

Так вот они и существовали.

При обязательном условии – надо было иметь свою крышу над головой.

Но поскольку пустых домов было в достатке, то и большой проблемы это не представляло.

Так что я тотчас же выбросил все это из головы.

Обсудив с мастером вопросы по ремонту и даже слазив с ним в подвал (который оказался на удивление ухоженным), мы продолжили разговор уже на улице. Надо отдать мужику должное, спецом в своём деле он был изрядным, и я мысленно добавил Тарасу ещё сотню. С такими ребятками дом очень быстро станет пригодным для жилья, и можно будет показать фигу своей гостинице.

– Неделя, пан сотник, это уж как Бог свят! – для убедительности приложил руку к груди мастер.

Неделя?

Да я уже чуть не на полмесяца рассчитывал! Если дядька не брешет…

– На слове ловлю!

– Ну… ещё денька два, сверх недели-то – и можно будет уже отделку внутреннюю начинать. Кладка-то просохнуть должна!

– Так это… слыхал я, что и тут как-то побыстрее обойтись можно?

– Можно, – степенно кивает дядька. – Все можно. Только ведь вы туточки сами жить собираетесь, га?

– Сам.

– Так и не гоните гусей, пан сотник. Это я вам авторитетно заявляю. Не новичок и за свои слова отвечаю. Кому чужому – так и поспешить можно и всякой «химией» ускорить. А чтоб себе… здоровье не купишь!

Прав мастер!

Ладно… перетерпим как-нибудь…

Какой-то шум привлекает моё внимание.

Оборачиваюсь и вижу стремительно мелькнувшую позади тень.

Пистолет сам собой прыгает мне в руку, а земля больно толкает в подошвы ботинок.

Оп-па!

Одним движением перемахиваю через полуразобранную стену, винтом ухожу вниз, одновременно сажая на мушку…

Стоп…

М-м-да…

– Ой!

Под стеной, сжавшись в комок, скрючилась небольшая фигурка. Явно не боевик, даже и оружия никакого не видно. Да и…

– Ты чего тут? – грозно вопрошаю я, пряча за напускной строгостью некоторую растерянность.

И есть с чего – девки испугался!

Правда, надо отдать должное, она тут и сама виновата: а неча скакать зайцем у меня за спиной! Тут такие, знаете ли, аналогии на ум приходят…

– Из «бычей» это, пан сотник… – появляется над стеною голова мастера. – Я ж вам говорил… то девка ихняя.

– Ну да! – подхватывает та. – За вещами я, уж не обессудьте, пан…

– Сотник.

И тут до неё доходит.

Мертвенная бледность покрывает её миловидное лицо.

В Диком поле рабство есть. Неофициальное – так оттого ничуть не иллюзорное. Все попавшие сюда бомжи и прочие бедолаги не имеют почти никаких шансов на то, чтобы выйти когда-нибудь за пределы этого образования. Угодил в цепкие лапы какого-нибудь хозяйчика – всё! Чечня отдыхает – там до такого и не додумались в своё время.

Но можно попасть в рабство и иным путем, даже не относясь к бомжам и бродягам.

Как таковой судебной системы, в общепринятом смысле, в Диком поле нет. Есть, конечно, судьи, заседающие в относительно крупных городках и поселениях. В городах побольше – само собой разумеется, суды присутствуют.

Но какого-то, общего для всех, уголовного кодекса или уложения о наказаниях – здесь не имеется. Не хочу сказать, что судят как бог на душу пошлет – это не так. Иногда – так очень даже разумно и обстоятельно – иной западный судья с тоски бы удавился, ей-богу! От осознания собственной профнепригодности.

За убийства или грабежи, если не стоит за тобою немалая и влиятельная группировка, можно и пулю в лобешник схлопотать. Прямо во дворе суда: у каждого судьи есть на то свои хлопцы. Они охрана и приставы… и палачи, в случае необходимости.

За хулиганские выходки и прочую дурь – тут если только здоровенным штрафом обойдёшься, так и будь тому рад. Если нет к тебе иных претензий.

За квартирные кражи… здесь надобно учитывать психологию большинства хуторян.

«Моё – не трожь!»

С их точки зрения, убийство – даже как-то благороднее выглядит. Там хоть причины веские могут быть. И буяна пьяного хуторянин оправдать готов: все такими бывают… А какие веские причины у вора? С точки зрения хуторянина, таковых не может быть в принципе. И уж если застукают тебя в своём доме – месть будет запредельно жестокой. И совсем не обязательно, что шлепнут – рабы нужны всем.

Тут надобно ещё кое-что учитывать.

Слова боевика и хуторянина – весят примерно одинаково. И тот, и другой одинаково ценны Дикому полю. Один хозяйничает – второй охраняет. Как-то так.

Сотник – фигура куда как более серьезная. Выше только атаман. Ну, а дальше лучше и не залезать – не по чину.

А где стоит «быч»?

Да на самой низшей ступеньке – ниже только бомжи.

А девица – пришла взять какие-то вещи в этом доме. Это мой дом – тут работают нанятые мной люди. Я им за это плачу.