Я - хороший!

Женщина спрятала телефон в сумочку и ускорила шаг. «Искренне проси!» Будто Эльмира не знает, как просить. Только она знает, как умоляла, как слёзы лила по ночам. Сколько милостыни раздала. Уж её Игорёк по скольким святым местам возил. Всё без толку. Ещё экстрасенс… Хотя про первую беременность правду сказала… И про ребёнка, возможно, права… Как плохо без машины… Интересно, Игорь узнал на какую штрафстоянку увезли?

— Тётенька, дайте пятьдесят рублей, пожалуйста!

Эльмира, вздрогнув от неожиданности, подняла голову. Напротив стоял мальчишка и с жалостливым взглядом протягивал руку. Женщине стало не по себе от этого взгляда грязного и неухоженного ребёнка.

«Наверное, родители пьют. Иначе не ходил бы так с протянутой рукой. Эх ты, мать! Как можно так позорить ребёнка?!» — подумала Эльмира.

                                      * * *

— Ты кто, мальчик? Где твои родители? Ты почему побираешься?

Мальчишка опустил голову.

— Меня зовут Алмаз. Мама с папой на кладбище. Я не прошу милостыню. У меня есть деньги. Только не хватает пятидесяти рублей на цветы. А ты, тётенька, жадина!

Мальчик махнул рукой и пошёл дальше в сторону остановки. От жалости к мальчишке, бредущему склонив голову, у Эльмиры чуть не разорвалось сердце. Ей так захотелось его догнать и согреть в своих объятиях.

— Алмаз! — крикнула она, не узнавая своего голоса. — Алмаз, погоди! Вернись ко мне!

Мальчик не дал себя уговаривать, а быстро прибежал обратно и уставился на руки незнакомой тети.

— Дадите денюжку, да? Дайте быстрее! А то сейчас продавщица цветов уйдёт…

— Сынок, скажи, а что твои родители делают на кладбище? — спросила мягко Эльмира.

— Что могут делать на кладбище? В могилках лежат. Эх, я думал, вы мне хотите денег дать, жадина!

— Постой, постой! Не сердись! Давай знакомиться: я тетя Эльмира. Давай пойдём вместе. Я сама тебе куплю цветы.

Мальчик посмотрел на незнакомку некоторое время, затем согласно кивнул и важно зашагал в сторону цветочного киоска. Эльмира суетливо двинулась за Алмазом.

На кладбище тишина. Мальчик с женщиной остановились у могилы, покрытой белым пушистым снегом.

— Мои, — сказал мальчишка со взрослой серьёзностью.

Эльмира не проронила ни слова. Лишь помогла разложить цветы. Через некоторое время, когда начали замерзать, пошли к выходу.

— Они погибли в аварии, — сказал Алмаз, когда вышли из ворот кладбища. — Потом пришли двое, сказали, что папа был им должен. Выгнали нас с бабушкой. Наш дом продали. Мы теперь с бабушкой в подвале живём. Я должен был в этом году пойти в первый класс — не получилось. Бабушка болеет. Бог даст, в следующем году пойду.

Эльмира была в шоке от услышанного. В наше время… такой случай… не может быть! Живут в одном районе… как она не слышала эту историю раньше?

— Вас кто-нибудь навещает? — спросила она.

— Соседи бабушку подкармливают, старыми вещами делятся. Приходили две толстые тетеньки, хотели меня забрать. Но я спросил их: «А вы будете за бабушкой ухаживать?» — отстали. Я всё равно не пойду в детдом. Если заберут — сбегу. Ладно, тётенька, мы пришли. Спасибо вам большое. До свидания!

Мальчик с серьёзным видом протянул руку. Удивительно, несмотря на мороз, руки у ребёнка были тёплыми. Где-то слышала, мол, у человека с добрым сердцем рука не мёрзнет. Что-то произошло с Эльмирой за эту пару часов. Совершенно посторонний мальчишка вдруг стал близким. Не хотелось расставаться.

О, господи! Почему этот мальчик не её сын? Посмотри в его глаза — точь-в-точь как у Эльмиры. А кудрявые волосы из-под шапки, как у Игорька. Нет, этот мальчик должен быть их. От волнения у женщины пересохло во рту. Она, еле ворочая прилипшим к нёбу языком, изменившимся голосом проговорила:

— Алмазик, познакомь меня с бабушкой?

— Что ж, пойдёмте! Только тут темно, ступеньки. Осторожно. Не споткнитесь, ладно?!

«Смотри-ка, какой заботливый! — подумала женщина. — Господи, пусть он станет моим!»

Она уже и думать забыла, что сегодня была у экстрасенса. Всей душой и сердцем почувствовала, что этот мальчик будет её сыном.

— Бабушка! — позвал в темноту мальчик. Никто не отозвался.

— Бабушка! — повторил Алмаз и вдруг громко заплакал.

Когда глаза привыкли, Эльмира тоже увидела лежащую на кровати бабушку Алмаза. Рядом с ней сидела какая-то старушка.

— Только что отошла, — сказала она. — Последние слова были: «Всё, теперь могу уходить. К ребёнку вернулась мама». Ты что, доченька, хочешь забрать к себе Алмазика?

— Да-а-а, — прошептала Эльмира, сама не веря такому чудесному стечению обстоятельств.

Бабушку Алмазика похоронили, соблюдая все традиции, на мусульманском кладбище. Рядом с двойной могилой его родителей. Эльмира хотела в тот же день забрать к себе мальчишку. Но органы опеки тут как тут. Велев собрать целую охапку необходимых документов, забрали Алмаза с собой.

— А куда же вы смотрели, когда они жили в подвале? — Эльмира пыталась остановить чиновников.

Но их зачерствевшие сердца, привыкшие к таким сценам, не дрогнули. Они даже не повернулись на эти слова, лишь Алмаз, растопырив ноги в бессильном сопротивлении и выворачивая шею, кричал:

— Ты точно меня заберёшь? Не обманешь?