Я хотел написать книгу, но меня чуть было не съел гигантский паук

Я сказал «перед нами»? Любопытно. Я причислил себя к следователям. Самонадеянно с моей стороны. Неужели я настолько стремлюсь к славе, известности. Настолько мне хочется проявить себя и щелкнуть по носу всем: «Считайтесь со мной! Уважайте меня!». Насколько же нужно быть мелким и тщедушным, чтобы выстроить свою работу, свой труд вокруг двух лишь вещей: славы и денег.

Меня затошнило. От собственной тупой, идиотской внутренности. С таким настроением, можно хоть сейчас бросить практику, это дело с Семёном, вообще все бросить и уйти на стройку, мести дворы, мыть полы — все, что угодно. Лишь бы никто вокруг не знал и не видел этой моей пошлости.

⁃ Все в порядке? — спросил Семён.

⁃ Да, — ответил я.

Я прикрыл глаза. Я прекрасно понимаю своих пациентов. Многим, кстати, неочень нравится то, что я называю их пациентами, а не модным и актуальным словом клиент. Но, как бы не называть тех, кто отчасти по своей воли, а отчасти по велению внутреннего неспокойствия приходит ко мне — я их понимаю.

Я вспомнил как сам начал проходить анализ. После стандартной для психотерапии, душещипательной истории о несчастном детстве, наверное, на десятой встрече, я решил спросить у своего аналитика как она ведет записи о пациентах.

— А чем вызван такой интерес? — переспросила тогда мой психоаналитик.

— Ну, мне интересно, как будущему вашему коллеге, как правильно вести записи, составлять ли каталоги и так далее, — пояснил я.

— Вы составляете каталог? — удивилась она, — Какой? Чей?

— Я стараюсь выстроить записи о пациентах соответственно их возраста, уровня организации психики, — я старался произвести на нее впечатление, доложившись о том, сколько усилий у меня занимают записи.

— Вы знаете, — далее, она сказала удивительно тонкую вещь, — это похоже на коллекцию бабочек или жуков.

В тот момент, насколько бы странно это не прозвучало для вас, я почувствовал себя свиньей. Помню, что привычный ее офис на первом этаже хрущевки, пах густым деревом сирени под окном. Дерево, как и прочие в Сибири, разрослось само собой, без всякого вмешательства. И, как и прочие в Сибири, пыталось поймать нечастые теплые весенние дни неимоверно пышным цветением. Это дерево сирени наполняло комнату прекрасным теплым запахом. А мне тогда казалось, что все это великолепие цветущей сирени враз убивает моя собственная свиная вонь.

Тогда, я пришел к главному и страшному выводу о себе: я коллекционирую пациентов. Словно бабочек или жуков.

32

Мы решили отложить дело до завтра. Семён связался с отделом К. Он попросил их выйти на сайт, на котором опубликован рассказ. Нужно было узнать автора рассказа. Срочно, желательно.

Я ехал в автобусе. Шутка ли, но в Калининградском автобусе всегда есть дети. Это так. Возможно, их нет ночью, но тогда нет и меня, поэтому я не могу выяснить наверняка. В том автобусе, где ехал я домой в тот вечер был ребёнок. Усталый маленький мальчик с мамой и папой.

Мальчик кричал постоянно. В одной из криков я услышал «билетик» и решил помочь.

⁃ Смотри, у меня есть билетик!

Мальчик молчит и смотрит на меня. Он переключается.

⁃ Со мной должен был ехать ОГРОМНЫЙ ДИНОЗАВР, но он подхватил сопли и теперь сидит дома и есть варенье.

Мальчик смеется. Мне удалось его переключить. Родители смотрят на меня вопрошающе. Весь автобус улыбается и аплодирует мне.

Жаль, что я не подошёл тогда к мальчику. Вместо того, чтобы помочь родителям его утихомирить, я включил музыку в наушники. Я слушал старые песни. Старые и слезливые. Такую музыку, наверняка, слушают только в наушниках. Если, конечно, тебе не тринадцать. «fear is a heart of love» красиво проговаривал голос в наушниках. К этой песне, кстати, с точки зрения музыки не подкопаешься. Несмотря на четыре аккорда, выстроена она мелодически превосходно.

Город, за окном жил своей жизнью. Мы проехали мимо заправки, где молодой парень на хорошем автомобиле пересчитывал деньги на горючее. Мимо кафе, внутри которого из-за столика вставала пара. Она поправляла волосы, а он сомневался насчет чаевых симпатичной официантке. Он сомневался, потому что не знал как лучше поступить: если он оставит чаевые — остаткам его денег конец, а если не оставит — может наступить конец сегодняшней возможной интимной близости с девушкой. Вдруг, она посмотрит на все это и скажет про тебя «скряга, не буду с таким спать». Мимо аптеки. Мимо кинотеатра. Закрытых, до завтрашнего утра, лавочек.

Мы проехали мимо спального района. В 32 квартире, 125 доме горел свет. Семен уже приехал домой и в не зашторенном окне можно было разглядеть его и жену. Она мыла посуду. Он обнимал ее сзади. Она чуть повернула голову в его сторону и улыбнулась. Их дочь спала. Он устал. Она тоже устала, хоть и не скажет ему об этом.