Я хотел убить небо

– Да, малыш. Но я буду рядом, чтобы защищать её, не беспокойся. Я должен тебя предупредить, Камилла, что в суде всё очень торжественно и серьёзно. Тебе придётся пойти в большой зал и разговаривать с председателем суда и с другими судьями, и твоя тётя тоже там будет. Я не сомневаюсь, что ты прекрасно справишься, и Реймон тоже, и что судьям сразу не понравится эта дама, которую вы называете ведьмой. Но сегодня её, конечно, так называть нельзя!

Шарлотта от волнения грызла ногти.

Рози съела все пирожные, которые распирало от крема, и уснула в кресле мадам Пампино.

– Везёт ей, может вот так взять и уснуть, – сказал я.

– Да… Вот черт, ноготь сломала.

– И к тому же сказала ругательство.

– Извини. Иногда помогает.

– Ты уверена, что у тебя часы идут?

Шарлотта приложила руку с часами к уху.

– Да, тикают.

– Ты уже бывала в суде?

– Конечно, Кабачок, сто раз, там не так уж и страшно.

– А судья говорит, что…

– Ну подумаешь, что он там говорит. Судьи тоже иногда ошибаются, как и все люди.

– Надеюсь, сегодня они не ошибутся.

– Конечно нет! После того, что обнаружил месье Клерже, можно вообще не волноваться.

– А что он обнаружил?

– Ох, что же это я никогда не думаю, прежде чем что-нибудь сказать…

– Ну расскажи, пожалуйста.

– Ну ладно, так и быть, но ты ведь никому не скажешь, правда?

– Обещаю.

– Похоже, она поставляла клиентов маме Камиллы и зарабатывала на этом.

– Поставляла клиентов? – не понял я.

– Ну, присылала к ней тех месье, которые звонили в дверь.

– Тех, которым нужно было заштопать сердце?

– Эм-м… Да, точно, тех самых, Кабачок. О, смотри, вон они, едут!

Я вылетел из кабинета мадам Пампино, промчался по коридорам и лестницам и, задыхаясь от бега, бросился к Камилле, которая как раз выходила из машины.

Она искала меня глазами, и, когда нашла, я понял по цвету этих глаз, что ведьма проиграла.

Я подбежал к Камилле, схватил её за руку, рванул, как сумасшедший, не разбирая дороги, и потащил её за собой.

Я едва услышал, как мадам Пампино кричала нам вслед:

– Дети! Немедленно вернитесь!

Теперь всё было неважно, ведь мы победили. Мы убегали всё глубже в лес, влажная земля липла к подошвам, и мы остановились у нашего любимого дерева – того, под которым я в первый раз поцеловал Камиллу, – и мы бросились на мох, забыв о том, что испачкаем одежду, – а ведь Камилла была так нарядно одета.

Но сегодня праздник, и нам можно всё.

– Ну, рассказывай!

Камилла расстегнула верхнюю пуговицу рубашки.

– Реймон говорил первым. Он был очень взволнован, это было слышно по голосу. Он говорил, что с первой же встречи проникся к тебе сочувствием, потому что прекрасно знает, каково это для ребёнка – потерять мать, особенно при таких обстоятельствах. Потом он ещё сказал: «Да, я вдовец, и рядом с этими детьми, если вы позволите мне стать для них приёмным отцом, не будет женщины, которая заботилась бы о них как мать. Но я уверен, что могу дать им много любви и что мой родной сын очень к ним привязался – привязался так сильно, что уже говорит со мной о них как о родных брате и сестре, и я убеждён, что эта семья будет крепче, чем многие другие, у которых есть всё, но которые не готовы отдавать».

– Как хорошо, что меня там не было; я бы разревелся и ни слова не смог бы сказать. А ты-то как, смогла?