Я клянусь тебе в вечной ненависти

Только бы никто не помешал! В идеале увезти бы ее в загородное имение Ангэлеров, но такое нарушение всех приличий без последствий не останется. Удобное прикрытие в лице леди Цицерии прихватить с собой без скандала не выйдет. В их семье никто, кроме Арланда, по доброй воле не был согласен жить в той глуши, что гордо именовалась Мор-ле-Мец. Потому фамильный замок и отошел вопреки традиции — Ароне наотрез отказался им владеть — младшему из братьев, и у Арланда, до недавнего времени, и в мыслях не было перебраться в Мальбург.

Теперь же неотложные дела держали его в столице крепче якорных цепей. И если на приличия он легко мог бы наплевать, то на семейные поручения — нет. Значит, придется пока жить в особняке на Лустгартен и уповать на забывчивость прабабушки. И исключить на время совместные прогулки. Слишком уж похожа Элеонора на мать в своем прогулочном костюме из синего бархата.

Немудрено, что леди Цицерии привиделась Эвелина. Та тоже любила эффектные наряды. Правда, в ее исполнении они были роскошнее, пышнее, ярче. Леди Дюбар умела себя подать… Мадемуазель Дюбар одевается, не в пример, скромнее. Это Арланд отметил еще на балу, когда впервые увидел девушку в лиловом платье. Показная или истинная, ему нравилась целомудренная сдержанность ее нарядов. С ладной фигуркой, затянутой в бархат, Элеонора напоминала большеглазую лиэсскую куколку, которых коллекционировала дочурка Аронса. Куклы походили на уменьшенных злым магом столичных модниц, в перчатках и шляпках с перьями…

Злополучная шляпка с перьями, с которой когда-то всё началось…

Память услужливо подбросила воспоминание, как Арланд впервые увидел Эвелину Дюбар. В ту пору ему было восемнадцать, ей — двадцать семь. На дворе стояла осень. Юный Ангэлер прогуливался в Королевском парке в компании таких же беспечных балбесов, охотясь на улыбки столичных красоток. Прошел месяц с того момента, как он начал бриться, и его распирало от желания совершить что-то значительное. В груди жило ощущение необузданной силы, и он воображал себя невероятно взрослым. Не шел — летел на крыльях бесстрашия и собственной важности. И опрометчиво влетел в умело расставленные сети.

Порывом ветра с головы гулявшей поблизости дамы сорвало модную шляпку. Огромные перья, как паруса, несли ее в воздушном потоке. Арланд ловко, рисуясь, подхватил ее на лету и вернул владелице. Неосторожно заглянул в широко распахнутые золотистые, как осенний парк, глаза и пропал…

А дальше были встречи, случайные и не очень, в опере, на светских раутах и приемах у общих знакомых. Он таскался на скучнейшие мероприятия, в душе презирая всю эту великосветскую толкотню, только ради шанса увидеть ее, услышать ее смех, коснуться руки чувственно-вежливым поцелуем. Парные танцы, многозначительные взгляды, мимолетные прикосновения, невысказанные обещания — моменты и дни нанизывались друг на друга, формируя причудливые бусы, что удавкой затягивались на его шее. Арланд и не заметил, как к его ошейнику пристегнули поводок, второй конец которого держала изящная ручка Эвелины.

Неприятным открытием стала новость, что предмет его воздыханий давно и прочно замужем. Но к тому времени он уже увяз в этой женщине, как муха в варенье, и отступать не желал. Даже семейные откровения, вылитые на него, подобно ушату холодной воды, не заставили очнуться от сладкого наваждения.

Наоборот, в его бестолковой голове поселилась невероятная мысль, что именно он, младший из Ангэлеров, накажет вероломного Освальда Дюбара: утрет ему нос, уведя его прекрасную супругу! Родители настаивали на прекращении любых отношений с этой женщиной и, наконец, поведали ему подробности крайне болезненной для семьи истории, из-за которой старший брат к тому моменту уже семь лет пребывал в добровольной ссылке.

Когда Эвелина Эргольд была еще девицей, Ароне ухаживал за ней. Как и Освальд Дюбар. Оба были старше, оба являлись не последними фигурами на политическом Олимпе Лидегории. У Дюбара был приятель, Роберт Сюффрен, который, как и Ароне, претендовал на место второго советника при взошедшей на престол королеве Магдалене. Эти двое дружков-интриганов и придумали, как оклеветать и устранить Аронса. Сюффрен — чтобы расчистить себе путь к политической вершине, а Дюбар — дабы убрать соперника, способного очаровать юную девицу. Доподлинно неизвестно, но вероятнее всего именно в доме Эвелины, где она принимала Аронса и Освальда, Ангэлеру и были подброшены крамольные письма некромонга к принцессе. Поднялась новая волна шумихи вокруг несостоявшегося романа, главной фигурой которой стал Ароне Ангэлер. Ни о каком месте советника уже не могло быть и речи. Более того, королева намекнула, что Аронсу следует уйти с политической арены в тень и на время покинуть столицу. Так старший брат уехал в крошечный приморский городок Косвелли, а Ангэлеры лишились позиций при королевском дворе.