Я. Книга-месть

неистовство, с каковым живешь. А это была самая масштабная персоналия, доложу я вам, из

всего, кого я знаю. На ее, мамы, примере я уяснил, что можно разом быть гением и человеком.

Теперь, окруженный шоу-бизнесовой педерастией (или как еще этот легион окрестить?), я

лукаво улыбаюсь: нет, братцы, под ваш тотальный распад духовного вещества я не попаду, е…лей в жопу меня не заразить.

Пишу это для всех, кому душно от одинаковых рож, песен, фильмов.

Прошу рассматривать мои записи как апологию жизнелюбия, как яростную саморекламу, ибо

убежден я: лучше меня никого нет, ибо только в моем случае гений и хороший вкус всегда

ходят об руку; я научил петь СТИВИ УАНДЕРА, да что там – мыслить человечество; даже

Рыжего Иванушку я научил раскусывать в мудреных книгах смысловые темноты.

Молодые тупицы шастают по белу свету в поисках того, с кого делать жизнь… Глупцы, вот он я, фак ю, учитесь пока не поздно.

Первый и последний в истории грузинский трудоголик.

Предтеча всех шоуменов, всяких КАМЕДИ КЛАБОВ и ШНУРов; но в противность им никогда не

живший на дотации, впрыскивания, вспоможения, спонсорские подачки: все сам, в одиночку.

Под неутихающий аплодисмент в каждом городе, в каждом зале. Уже, мать твою, пятнадцать

лет.

Я сам себя назначил талантом и спозаран уже пятнадцать факинг лет корплю над удержанием

звания. Во мне уживаются ангел и демон, но ангела во мне больше, спросите у ИВАНА

ДЕМИДОВА и моей кошки.

В предисловии к книге почившего моего второго папы ЮРИЯ АЙЗЕНШПИСА, про которого

здесь и далее будут обильные куски, я написал, что хочу стареть, как РИЧАРД ГИР, а не как

чмыри в наших палестинах, предающиеся воркотне упыри-лузеры.

Подтверждаю. Как Гир, как РАМАЗОТТИ, как ШОН ПЕНН. Положительно, это мои герои, как я

герой для тех, кто на свое несчастье родился обаятельным и прочел миллион книг.

Вы должны это прочесть, чтобы не терять связи с живым контекстом. Чтобы напомнить самим

себе, что кроме «9 РОТЫ» есть фильм «МАГНОЛИЯ», кроме братьев ЧАДОВЫХ есть ЭНДИ

ГАРСИА, кроме БИЛАНА есть РАМАЗОТТИ, а кроме ВАЛДИСА ПЕЛЬША…

…есть Я. Просто охуительный парень.Фото: Катя Гайка

Издательство ЕЩЕ РАЗ предупреждает: книга не предназначена для людей с неустойчивой

психикой

Глава, в которой автор очень рискует и пишет открытое письмо Дмитрию Анатольевичу

Медведеву

Открытое письмо Медведеву

Любезный Дмитрий Анатольевич,

через десять дней мне сорок, я известен в узких кругах, в этих кругах Вам скажут, что я малый

неплохой, маниакальный стрекулист, многодетный папа, помогаю людям бороться с

депрессией; Вы можете мне не верить, но я знаю значение слов «экзистенция» и

«интерпретация», люблю Стиви Уандера и «Иванушек», актера Шона Пенна, не люблю

педантов, буквоедов и страну Португалию (простите, но я там сидел); считаю, что Грабового

нужно посадить навсегда, а детей целовать каждые пять минут.

Мне без малого сорок, моя келья полна призраков, я могу часами рассказывать о целительной

роли бессонницы в жизни нормального парня.

У меня за плечами развод, а это… Вам лучше не знать.

Г-н Президент, из писем неуемного публициста Минкина Вы знаете, что в стране происходит

много-много значительного.

Вот, например, моя книжка, блестяще написанная, вышла.

Я остроумен, как Черчилль, эмоционален, как певец Рамазотти, амбициозен, как Сурков, иногда, стыдно признаться, как Хлестаков с его напыщенной мутью.

Я образцовый работник, с меня стружку снимать не за что; я – интеллектуальный ковбой с

грустными глазами; успеваю нажать на спусковой крючок раньше любого оппонента; спросите

моих оппонентов: мои трассирующие шутки ядовиты.

А иногда, знаете, я не стыжусь струящихся потоков слез. Вот, например, когда наши балбесы в

Вашем присутствии продули в Мариборе, безвольные стервецы.

Много лет назад, когда я принял участие в передаче «Акулы пера», артисты объявили меня

погибелью цивилизованного мира, а люди – своим любимцем, который просто обязан терзать

артистов от их, людей, лица.

Я отчетливо помню себя тогдашнего: я приехал из Кутаиси, работал в газете, и мне казалось, что артистов можно расспрашивать не только о творческих планах.

Только не говорите, что и Вас не захватила эта, теперь уже легендарная, программа своим

расхристанным, что ли, духом. Мной. Я пишу эту эпистолу, уверенный, что Вы знаете, кто я

такой.

Недержание слов – мой бич.

Я бываю простодушен, как полевой цветок. Бываю простофилей, но чаще – притворяюсь.

Широко и блестяще пишу о футболе, глумлюсь над новым русским кино, один из образчиков

которого купил на Горбушке; знаете, как величать образчик? «Съешь мое семя».

В смысле весомости любое мое заявление априорно резонансное. Есть даже некоторые люди, убеждающие окружающих, что мои писания искрятся остроумием. Во времена, когда самый

повествовательный жанр редуцируется до сообщения в «Твиттере», я ладный и складный

рассказчик, но нос высоко не задираю.

Хорош я в жанре бессвязных заметок под влиянием теплового удара или дождя.

Тех, кто мне хамит, могу подвергнуть карательной медицине.

Силен и по части ячества, что твой Евтушенко, и по части самоиронии, что твой Андрей

Григорьев-Аполлонов.