Я. Книга-месть

Особенно после кончины клавишника Саши Козлова (подозреваю, от наркотиков), всегдашнего противника тусклого мироощущения.

Женатый Басков, молчаливый Отарик, совестливый Саакашвили

Говорят, что бывший тесть Баскова теперь в пику ему спонсирует Киркорова; чем не анекдот. Вообще говоря, женатый Басков – это молчаливый Отарик, а Зверев, у которого сын, явление такого же высшего порядка, как совестливый Саакашвили.

Алибасов

Я обожаю предаваться воспоминаниям, мне мемуары не страшны, моя память избирательна, посему я нескончаемо готов славословить судьбу-индейку и восхвалять людей, которые мне дороги (вот такой я счастливый сукин сын).

Ваша мечта?

Чтоб столько денег, что не будет необходимости выходить из дому.

Бари Алибасов всю сознательную жизнь вопиет против искажения природы человека, не умеющего отделить зерна от плевел, доплыть до противного берега.

Он умеет быть элегантно ироничным, любит быть эпатирующе откровенным, он жадно жовиальный, он умеет играть в запертого в узилище, разъедаемого безумием сознания, со знанием дела переведет с казахского на грузинский «чувство самосохранения», способен уверить вас, что превратит лед в порох и наоборот.

Если Айзеншпис оставил нам в наследство таранный метод продюсирования, то Бари – даже при всей нонешней шаткости нанайской карьеры – продолжает культивировать лукавую методу, в основе которой изощренный интеллект.

В мыслительный репертуар подавляющего большинства людей понимать БА пунктом не входит, потому что мыслительного репертуара нет, а его мысли что газмановские скакуны.

Он никогда не станет старообразным, этот стихийный гений, живущий в собственной вселенной.

Сташевский

Влад Сташевский однажды отказался участвовать в съемках документалии обо мне, сказав звонившей девушке-администратору: «Он ко мне плохо, и я к нему плохо».

Такая реакция не есть правильно, но есть искажение правды, которая разом и сладкая, и горькая (пардон за ходульность).

У Вас есть отвращение к тем людям, которые Вас ненавидят?

Нет, зачем?

Глупо.

Непродуктивно.

Он пал жертвой невзгод, которые самолично породил.

Это был, конечно, просчитанный успех. В первую очередь Наполеона-Айзеншписа, терпевшего ему (и мне, и мне!) множественные фортели.

Его появление было многознаменательным: было доказано, что обаяние (даже, как у меня, отрицательное) превыше всего, по крайности важнее умения лихо расправляться с октавами.

Вы, скорее всего, удивитесь, но Влад – рефлексирующий парень, терзавший себя и нас, окружение, вопросами из того самого разряда.

По отношению к Дамам – рыцарь.

Однажды мы проникли на закрытую вечеринку, где он отпиздил трех бойцов за то, что барышню обижали.

Сильный духом. Высокий паренек, не способный на низость.

Тем, кто на все корки бранит Влада Сташевского, я предъявляю эту книгу и предлагаю послушать мою любимую «Ах, вечерочки». Она мигом разобъет об колено стереотип о нем. Он весь в этой песенке.

Разумеется, он разумел, что его многие ненавидели. Не ругали по существу, а именно что ненавидели. Он знал, что худо поет. Но он знал, что можно брать другим. Обаянием (хотя, безусловно, иные и обаяние находили отрицательным).

Он не задирал нос, тем более высоко.

Когда мы общались, у него было неплохое чувство юмора. Он жил в гармонии с собой, а женившись на Ольге Алешиной, расплевавшись с ЮА, обрек себя на хаос.

Записал несколько скуловоротных песен, превратился в резонера, отверг мою дружбу в анатомических подробностях.

Ну и ладно.

Желаю Ему Счастия!

Сосо Павлиашвили

Я любил и люблю – как бы он сейчас ко мне ни относился – Иосифа Отаровича за мужской подход ко всему. Таковой подход предполагает глубину проникновения, избавленную от тонких эмоциональных вибраций. А у него есть и то и другое.

Но он очень любит быть Макаренко.

Когда я попал в переплет в Питере, он позвонил мне и ну отчитывать («Не пей!»)… Мне тут же захотелось выгнуться, презрев все законы гравитации. Я хотел крикнуть в трубку: «Я одинок!», о перепадах температур между формой и тем, что внутри, про то, что мне уже не избавиться от бунтарского реноме… но я сдержался.

Пусть все у него будет хорошо. Заслужил.