Я – книга

— Издают же такое! — наконец воскликнул Николай Из Студии, закрыл меня, заломив уголок страницы, затем бросил на жёсткий стол и куда-то ушёл, хлопнув дверью.

Мне послышалось «создают», и я крикнула в ответ:

— Да, создают! Я хорошая Книга!

Ни за что не позволю кому бы то ни было, пусть даже первому читателю, оскорблять моего Типографа!

Всё вокруг кружилось и не вставало на положенное место. Я была просто в шоке! Одна из страничек, с загнутым уголком, начинала противненько ныть. Что же случилось? Он прочитал более тридцати моих страниц, а я ничего приятного не почувствовала. Почему? Я ему не нравлюсь? Не нужна Между прочим, я ему не навязывалась и не прыгала в руки! Идиот меня раздери! Протёкшая авторучка!! Выпавшая закладка!!! Ведь посоветоваться даже не с кем… Николай Из Студии, будь он неладен, не поставил меня на полку с Книгами … а я вижу полку — вон она, в паре метров от меня! На столе — лишь ваза с увядшими цветами да старая газета. И обе упорно притворяются, что неживые.

Что случилось? Он читал меня, но я не чувствовала ни его, ни себя. Ерунда какая-то, будто бы он меня просто листал! Да, приятно быть открытой — в страницах появилось что-то неизбежно-свободное. Но затем — эта неприятная щекотливая дрожь, будто бы он водил по мне острым неживым предметом! Она перебила весь позитивный настрой и испортила настроение.

— Эй, Газета! Э-э-эй! — я дотянулась до существа из близкого мира и прикоснулась к нему.

Она даже не вздрогнула.

— Давай знакомиться! Э-эй! Газеточка, пожалуйста!

Бесполезно. А вот что интересно — будет ли Николай Из Студии читать меня заново? Может, не так всё запущено, и голова у меня разболелась с непривычки? Может, я ему всё-таки нужна, и он просто неумело читал?

Я очень на это надеялась, поскольку Учение Храма повторял, что каждый второй читатель не умеет читать. Мне оставалось коротать время в размышлениях. Я много думала о загадочных авторах и не менее загадочных Типографах, пытаясь как-то постичь то, что пока было за гранью моего понимания. Интуиция молчала, и для ответов на вопросы мне не хватало новых знаний. Чтобы хоть как-то унять головную боль, я закрыла глаза и представила, что карабкаюсь на Аннапурну вместе с Учением Храма. Вот глупость какая, зачем Книгам покорять горные вершины, да к тому же на козлиных ногах? Лучше уж сидеть наверху и плевать на тех, кто пытается! Эти нелепые фантазии немного помогли успокоиться, но большое количество непонятных мыслей и кривых вопросов всё равно угнетало. «Наверно, много думать — вредно», — в очередной раз подумала я.

Мой читатель вернулся ко мне следующим вечером. На этот раз он прочитал около ста моих страниц. Страничка, уголок которой он отогнул, потихоньку проходила, но это не особо утешало.

Мне уже не было щекотно — мне было просто дождливо и грустно оттого, что меня, на самом деле, не читают. После ста страниц я это поняла. Поняла, совсем не зная, что испытывают Книги, когда их действительно читают. Может быть, я слишком многого ожидала — и первый читатель благополучно разочаровал. А может, это — моё первое озарение?..

С этого момента я решила научиться чувствовать читателя. Я чувствовала, что Николаю Из Студии с трудом даются мои страницы, будто бы он в одиночку тянет по реке нагруженную свинцовыми нимбами баржу. Он не принимает эти страницы, он их отвергает, а его чёрные мысли-дыры активно атакуют моё страстное желание ему понравиться.

Это позволило узнать кое-что новое о себе: оказывается, во мне содержится НЕЧТО. Нечто, заставляющее людей меня не принимать. И это нечто никак не связано со мной нечитаемой. Отсюда я сделала два скоропостижно смертельных вывода: во-первых, я категорически не нужна Николаю Из Студии, и, во-вторых, лучше бы он плюнул в меня с небес и не покупал, так как, купив, сделал мою Судьбу несчастливой.

Поэтому я отчаянно прогрустила и безудержно проплакала весь следующий день, лёжа на столе рядом с умирающей газетой и глухонемой вазой. И даже если бы рядом оказалась Весёлая Наука, моя первая и самая прелестная подружка, я бы проплакалась ей в переплёт, будучи принципиально неутешабельной, глупо хандрящей, бестолковой маленькой кретинкой!

А затем в комнату вошёл незнакомый силуэт человека (как впоследствии выяснилось — отец Николая Из Студии) и бросил на стол яркий блестящий журнал. И я очень удивилась, когда Журнал почти сразу заговорил со мной:

— Эй, дурёха, ты чего ревёшь, как этикетка от выпитой бутылки?

— Я не нужна-а моему чита-ателю… — прохныкала я.

Журнал как-то неадекватно рассмеялся:

— Тебя волнуют такие мелочи? Брось, забей и разотри в порошок!

— Тебя, небось, до дыр зачитали, да-а? Везу-у-ука!

— Меня? Да что ты, ещё успеют! Меня только купили, этот мужик прочитал в метро гороскоп и заметку «Первые признаки нежелательной беременности». Он долго и безуспешно матерился про себя!

— Стоп! Откуда ты всё это знаешь? — я торопливо утёрла слезы и насторожилась.