Я Колбасника убил

Он мою тарелку взял и разглядывает, пристально так. Потом ложкой подцепил то место, куда Львище плюнул, и выбросил. Чуть в Зинаиду Георгиевну не попал, хорошо она спиной к нам стояла, ничего не видела.

– Давай, Олежек, лопай, – Эдька говорит. – Я тебе всех микробов убил.

Ну, я и стал лопать. А Лёвка постоял, постоял и ушёл.

– Слушай, – говорю. – У меня для тебя гостинец.

– Чего? – удивляется Эдька.

– Гостинец, говорю. Такой подарок.

– Хм.

– На. Дарю!

Я достаю из кармана зоску. Это не зоска[1] – а какое-то загляденье!

У Эдьки загораются глаза. У него даже руки, кажется, трясутся. Я знал, что Эдьке зоска понравится.

– Ты где взял?

– Сделал.

– Ври да не завирайся!

Эдька крутит зоску в руках, а потом подносит к носу и нюхает меховушку:

– Пахнет!

– А то! Козлиная.

Я доволен: Эдька под впечатлением. Правда, обидно немного, что он не верит. Ну, что я сам сделал зоску. Мне Котька, конечно, помогал, а так – я сам.

– Все поели? – слышится голос Зинаиды Георгиевны. – Покровский, допивай чай живей.

– Я допил.

– Так. Мёртвый час, все по койкам. Через десять минут приду – проверю.

Зинаида Георгиевна уходит на кухню, а мы плетёмся в спальню. Разворачиваем постели, раздеваемся, укладываемся.

Спать что-то не хочется. Хочется к маме и конфет – тянучек или лучше леденцов.

– Спасибо! – шепчет Эдька.

Он на соседней раскладушке теперь спит. Раньше там обитал Коробка, но Эдька подкупил его картофелиной – стащил из кухни – и тот без лишних разговоров переехал.

Эдька – друг. Самый лучший, у меня такого никогда ещё не было. Завод, на котором работает его отец, к нам эвакуировали в начале года. Из Сталинграда в Барнаул, и Эдька в наш детский сад сразу пошёл. Они живут в Копай-городе, с отцом и мамой. Я у них не бывал.

– За что, – спрашиваю, – спасибо?

А Эдька уже спит. Я поражаюсь ему! Сам я днем спать не умею. Лежу с закрытыми глазами два часа, думаю. Разные интересные мысли. Я, когда вырасту, стану капитаном дальнего плаванья. Буду ходить под парусами, пересекать экватор и бросать якорь у необитаемых островов. Котька говорит:

– Надо фашистов бить! Топить их вражеские авианосцы и подлодки!

Надо, конечно. Кто же возражает.

– Покровский! Почему глаза зажмурены?

Я жмурюсь ещё крепче и прячусь под одеяло, чтобы влетело поменьше. Зинаида Георгиевна промахивается и попадает ладонью мне по плечу. Она чуть не падает и злится.

– Всем спать, я по-русски сказала! Или вам уколов сделать? Это я быстро организую.

Наш самый страшный страх – доктор Гречушкин с уколами – мой и Эдькин.

Воспитательница идёт дальше, между рядов с деревянными раскладушками и заглядывает в лица. Только все хитрые – все уже «спят». Тут в спальню заходит нянечка и говорит, что Зинаиде Георгиевне срочно надо в сарайки, там что-то стряслось.

Наверное, курица опять сбежала.

Нянечка у нас тоже хитрая.

Из старых к'aлек

Во вторник после мёртвого часа мы идём гулять.

Дождь кончился, и мы с Эдькой бежим на огород. Есть охота! Там, правда, давно всё выкопали, но мало ли. На нашем детсадовском огороде картошку с морковкой выращивают, капусту, иногда огурцы. Но огурцы сняли ещё в августе. Эдька раздобыл где-то деревяшку, так копать удобней. Роюсь в земле и переживаю. Хочу первым что-нибудь найти! А то вечно Эдька первый, ему в таких делах везёт. Однажды он нашёл слиток чистого золота. Он величиной, наверное, был с кошачью голову. Прямо на нашем огороде! Лёвка хотел выменять его или выиграть в городки. Но Эдька умный, он тот слиток спрятал в дупло, а в субботу отнёс домой.

Это, правда, не золото оказалось, а что-то другое. Эдьке отец сказал, но мы сохранили это в тайне.

Ничего мы не нашли – ни я, ни Эдька. Ни морковинки!

– Пошли змея запустим? – предложил он.

Надо же как-то от еды отвлечься, мы пошли.

У Эдьки отец делает потрясающих воздушных змеев – из дранки и старых калек или заводских чертежей. Он и Эдьку научил, а тот – меня. Мы теперь с ним большие специалисты.

Забрались на пригорок, Эдька палец наслюнил – проверяет, откуда дует ветер. Змей у него с собой был, оказывается. На спине, под рубашкой. Распутали мы ему хвост и отпустили на волю. Змей сразу под облака ушёл, моментально набрал скорость.

– Вещь! – говорю.

– Зверь! – соглашается Эдька.

Стою и глаз от нашего змея не могу оторвать. Особенно мне его хвост нравится, из разноцветной бумаги.

– Чего ты встал? – кричит Эдька.

Он уже далеко. Голову задрал, несётся вприпрыжку прямо по лужам – ничего вокруг не видит. Только своего змея.

А я так и простоял там – не знаю, что со мной произошло. Смотрел, как наш змей по серому небу летит, ныряет, как стриж, выныривает. Смотрел и радовался, сам не знаю, чему. Даже про то, что сегодня только понедельник, забыл.

Растягивать удовольствие

А в среду случилось вот что.

Ого-го что случилось! На ужин нам раздали заграничные шоколадки. Зинаида Георгиевна объявила, что это подарок к октябрьским праздникам от наших иностранных друзей. Говорит:

– Вам неслыханно повезло, ребята!

Я чуть с ума не сошёл.