Я, конечно, вернусь...

О вкусах не спорят

О вкусах не спорят: есть тысяча мнений —

Я этот закон на себе испытал, —
Ведь даже Эйнштейн, физический гений,
Весьма относительно всё понимал.

Оделся по моде, как требует век, —

Вы скажете сами:
«Да это же просто другой человек!»
А я – тот же самый.

Вот уж действительно

Всё относительно, —
Всё-всё, всё.

Набедренный пояс из шкуры пантеры, —

О да, неприлично, согласен, ей-ей,
Но так одевались все до нашей эры,
А до нашей эры – им было видней.

Оделся по моде как в каменный век —

Вы скажете сами:
«Да это же просто другой человек!»
А я – тот же самый.

Вот уж действительно

Всё относительно, —
Всё-всё, всё.

Оденусь как рыцарь я после турнира —

Знакомые вряд ли узнают меня, —
И крикну, как Ричард я в драме Шекспира:
«Коня мне! Полцарства даю за коня!»

Но вот усмехнется и скажет сквозь смех

Ценитель упрямый:
«Да это же просто другой человек!»
А я – тот же самый.

Вот уж действительно

Всё относительно, —
Всё-всё, всё.

Вот трость, канотье – я из нэпа, – похоже?

Не надо оваций – к чему лишний шум?
Ах, в этом костюме узнали, – ну что же,
Тогда я одену последний костюм.

Долой канотье, вместо тросточки – стек, —

И шепчутся дамы:
«Да это же просто другой человек!»
А я – тот же самый.

Будьте же бдительны:

Всё относительно, —
Всё-всё, всё!

1966

* * *

Здравствуйте,

Наши добрые зрители,
Наши строгие критики!
Вы увидите фильм
Про последнего самого жулика.

Жулики —

Это люди нечестные, —
Они делают пакости,
И за это их держат в домах,
Называемых тюрьмами.

Тюрьмы —

Это крепкие здания,
Окна, двери – с решетками, —
На них лучше смотреть,
Лучше только смотреть на них.

Этот фильм —

Не напутствие юношам,
А тем более девушкам, —
Это,
Это просто игра,
Вот такая игра.

Жулики

Иногда нам встречаются, —
Правда, реже значительно,
Реже, чем при царе
Или, скажем, в Америке.

Этот фильм

Не считайте решением:
Все в нем – шутка и вымысел, —
Это,
Это просто игра,
Вот такая игра.

1966

* * *

Здесь сидел ты, Валет,

Тебе счастия нет,
Тебе карта всегда не в цвет.
Наши общие дни
Ты в душе сохрани
И за карты меня извини!

На воле теперь вы меня забываете,

Вы порасползлись все по семьям в дома, —
Мои товарищи, по старой памяти
Я с вами веду разговор по душам.

1966