Я, красивая птица. Паспорт животворящий

Когда ещё не понимала, что за буквы платят мало, когда думала, что умею обращаться с буквами профессионально, интервьюировала человека, приговорённого к смертной казни, к расстрелу. Но человек попал под мораторий, его не успели расстрелять, он остался сидеть пожизненно, Рахман его имя. Рахман зарезал четверых, в том числе двоих маленьких детей, один из них на момент убийства мирно спал в своей кроватке, он был младенцем. Из материалов дела узнала, что Рахман пришёл в дом своего соотечественника Ахмеда, выпил с ним, потом достал заранее приготовленное орудие убийства (нож, лезвие столько-то сантиметров), нанес удар Ахмеду и по одному удару его жене и его детям. Сопротивления они не оказали, Рахман был молниеносен. Из показаний Рахмана следовало, что неделей ранее Ахмед пришел домой к его сожительнице, русской сожительнице, дома была её дочь, девочка четырнадцати лет. Ахмед изнасиловал девочку, изнасилованная девочка рассказала обо всём Рахману и матери, они пошли в милицию. В милиции принимать заявление отказались, сказали, что мать лишат родительских прав, это всё, чего можно добиться, если подать заявление. Ещё два дня заявление пытались подать, но никаких отметок в журнале приёма заявлений об этом в милиции нет. Ещё три дня Рахман пил, потом взял нож и пошёл в гости к соотечественнику. Ахмед смеялся над ним, говорил, что это глупость – заступаться за русскую, которая всё равно так и так станет проституткой, все русские – проститутки. Рахман достал нож и ударил.

– А зачем он убил жену и детей, – спросила я замполита, который дал дело.

– Обычай кровной мести предполагает, – сказал замполит, – что вырезать надо всё потомство насильника. Чтобы избавить мир от дурного семени.

Меня привели к осужденному. Обычный некрупный узбек, даже рыхловатый. Никакого зверского блеска в глазах, глаза как глаза. Я отчетливо помню четыре его ответа, хотя вопросов было много. По-русски он говорил плохо, но вполне понятно.

– Зачем вы убили детей?

– Род насильника должен прекратиться, тяга к насилию передается от отца к сыну.

– Девочка, за которую вы отомстили – она же не родная вам, зачем убивать из-за неродного ребёнка тех, кто ближе вам по крови?

– Я жил с её матерью, её мать мне родная, она ухаживала за мной, готовила еду, мы с ней спали. Её ребёнок – мой ребёнок. Я убил за свою семью.

– Кто вам пишет?

– Падчерица пишет, два раза в месяц. Мать её не пишет, она от меня отвернулась – я убил, её можно понять – она боится.

– О чём вы мечтаете?

– Получить помилование. Увидеть мать.

Что я знаю о толерантности? Я ничего не знаю о ней.

Зато я создаю идеальный мир, я многое знаю об идеальном мире. Моя лента новостей в «Фейсбуке» – сплошная радость. Если кто-то из моих друзей регулярно делится новостями про чьи-то чужие болезни, я скрываю новости, поступающие с этого аккаунта. Да, я не хочу этого видеть. Я оставила из таких только тётивалину ленту новостей, тёте Вале 77 лет, она моя двоюродная тётка, она живёт в Израиле. Она размещает жизнеутверждающие новости, касающиеся человеческого организма. Однажды тётивалина лента новостей поведала моему идеальному миру о разновидностях кала, новость представляла собою картинку, на которой была изображена филейная часть человека, производящая на свет кал. «Титаник», «олень», «торпеда» – это виды кала здорового человека. Картинка была отвратительная и яркая. Увидев эту картинку, я задумалась о судьбах литературы. Это всё, что надо знать о современной литературе, – подумала я.

Новости про котиков, которые ищут дом, я не скрываю – я верю в то, что котики его найдут, я люблю котиков, и в моем идеальном мире они всегда находят дом, иногда я нахожу подтверждение этому в мире реальном. А в моём идеальном мире мои новости о том, что котики ищут дом, люди игнорируют – возможно, они считают, что это не позитивные новости, а разместившая их я – неполноценна, но проходит время, и аккаунты начинают реагировать на меня, на мои новости, которые считают позитивными. Написав стихотворение или разместив фото букета, я вновь становлюсь полноценной в глазах общественности. Это так важно – быть позитивной в глазах общественности. Если ты не позитивна, твою детскую книжку, вышедшую тиражом сто пятьдесят экземпляров, люди покупать не станут.

О, да – я знаю кое-что об идеальном мире.

Кое-что и ещё немного. Во времена моей юности я жила с родителями в посёлке аэропорта, в двухэтажном доме на четырёх хозяев. Квартиры там были хорошие – большие тёплые и уютные, семьи в них жили счастливые и благополучные, у всех огороды, у всех материальные блага, обусловленные тем, что мужчины работали в аэропорту. Да, тут надо внедрить в текст исторический маркер – если в тексте есть исторические маркеры, у текста больше шансов получить премию, а у автора – купить мебель. Так вот, исторический маркер: Россия, девяностые годы двадцатого века.