"Я - кто?! Сенсей?": Вжиться и выжить. Том I.

— Эй, пацан, это еще кто? — подтер нос рукавом мужик в идиотской шапке, да еще с щербатой ухмылкой. От всей троицы несло какой-то дрянью, так что хотелось заткнуть нос. Тадзуна пах фиалками по сравнению с этими уродами.

— У тебя что, глаз нет? — огрызнулся Хаку. — Не видишь? — показал им мою сумку-аптечку. — Это ирьенин для Забузы-самы.

— Почему нас не предупредили? — скорее для порядка, возразил жирный мужик с выпирающим вперед зубами и двумя мечами за спиной.

— А что, обязаны были?! — еще злее проговорил Хаку, и, смерив их презрительным взглядом, пошел к веревочному трапу-мосту, а я за ним. Бандиты проводили нас неприязненными взглядами, пробормотав что-то нелицеприятное в адрес моей личины.

Мы зашли в простую, скорее даже бедно обставленную комнату, и меня обдало привычным уже запахом больницы. Несколько стульев, матрас-футон на полу и грубо сколоченная кровать. На одном из стульев стоял глубокий тазик с водой, а рядом с ним — большой кувшин. Не самые лучшие условия для серьезно раненого. Но могло быть хуже.

Хенге я снял, когда услышал голос со стороны кровати:

— О, привет. Я знал, что ты придешь. Мне нужно многое тебе рассказать…

Кряхтя, приподнялся попаданец с кровати, жестом остановив переполошившегося Хаку.

— Знал?! — опомнившись, я отмахнулся от собственного вопроса. — Не сейчас. Сначала я должен понять, смогу ли я чем-то помочь. Надеюсь…

— А ты можешь? — очень слабо, но от попаданца ощущалось удивление и надежда.

— Надеюсь, дело лишь в том, что у вас зеленка кончилась?

Улыбаясь широким акульим оскалом, Виктор ответил:

— Зато йод есть.

— Сделаю все, что в моих силах, — невольно улыбнувшись, сказал я по-русски — все же нас таких только двое на весь мир.

— Вы ему верите? — подал голос Хаку. Вопрос был задан явно не мне.

Вот уж где мешанина эмоций и клубок противоречий.

— Почему вы ему доверяете? И что значит, что вас… только двое и… — он замялся, сомневаясь, — на весь мир?

Та-ак, еще один занимается обучением русскому языку… — покосившись на пациента, распечатал три аптечки. — И как нам теперь с Виктором общаться?

— Да, я ему верю, Хаку, — растянул Забуза губы в улыбку. — А почему…

— Это долгая история, — ответил за Забузу, — когда вылечим, сам расскажет.

Когда паренек заметил аптечки, он на миг выпал из реальности дрожащими руками, хватаясь за лекарства и смотря на меня, точно верующий на чудотворную икону, которая на его глазах исцелила калеку.

— Бери все что нужно и скажи, чем я могу помочь. Под откинутым одеялом я прекрасно видел грамотно сделанную перевязку, к тому же лекарства на небольшой тумбочке явно указывали на то, что Хаку — ирьенин, либо как я — учится на него. Да и то, как он вырубил Забузу, тоже выдавало специализацию парня.

После этих слов Юкки, шатаясь, словно пьяный, положил лекарства обратно и помчался с каким-то пузырьком к тазику. Через пару секунд Юкки развил бурную деятельность. По тому, как потрошились аптечки, можно было сказать, что парень далеко не в первый раз занимается починкой Забузы. И никто другой не мог так подлатать Виктора; где-то зашито, явно в спешке, но почти не криво, где-то, где было возможно, сразу затянуто, где-то подморожено странным, совсем не холодным льдом. То, как местные колдунства нарушают законы физики, не переставало меня удивлять. В общем, чтобы вылечить соотечественника, нужна была рискованная операция и минимум два медика. Разрез был широким, глубоким и цеплял кучу всего важного. Штопать-заживлять и одновременно кровь останавливать было бы непосильной задачей для обычного медика. Видя мое замешательство, Хаку сказал, что он медик B-ранга и что когда он будет топить лед, мне лишь нужно будет подхватить края, и остановить кровь, а дальше он сам. В общем, объяснив, что нужно будет сделать, парень выжидающе замолк. Он немного отошел от шока и теперь его снова грызло сомнение в том, что я стану помогать ему и дальше.

Прикинув фронт работ, я выдал свою оценку:

— С трудом, но справимся. Каге бушин, — сделал я для подстраховки одного теневого клона.

— Пока вы не начали меня резать, — недовольно заворчал Виктор. — Может, дадите мне договорить? Кроме этого, я до сих пор не знаю твоего имени.

Попаданец был слаб и бледен, но это высказывание меня ободрило.

— Мое имя Игнат. Оперировать будем под местной анестезией маде ин Хаку, если не заснешь, можешь говорить. Но я бы на твоем месте помолчал. Тьфу-тьфу-тьфу, — постучал по спинке кровати костяшкой под изумленный взгляд Хаку, — думаю ты выживешь, если мы поспешим.

Мальчик переводил взгляд с меня на Виктора, видимо тот тоже был суеверен.