Я куплет допою... (песни для кино)

Страшно, аж жуть!

В заколдованных болотах там кикиморы живут, -

Защекочут до икоты и на дно уволокут.

Будь ты пеший, будь ты конный - заграбастают,

А уж лешие - так по лесу и шастают.

Страшно, аж жуть!

А мужик, купец и воин - попадал в дремучий лес, -

Кто зачем: кто с перепою, а кто сдуру в чащу лез.

По причине попадали, без причины ли, -

Только всех их и видали - словно сгинули.

Страшно, аж жуть!

Из заморского из лесу, где и вовсе сущий ад,

Где такие злые бесы - что друг друга не едят, -

Чтоб творить им совместное зло потом,

Поделиться приехали опытом.

Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник главный им устроил буйный пир,

А от их был Змей трёхглавый и слуга его - Вампир, -

Пили зелье в черепах, ели бульники,

Танцевали на гробах, богохульники!

Страшно, аж жуть!

Змей Горыныч взмыл на древо, ну - раскачивать его:

«Выводи, Разбойник, девок, - пусть покажут кой-чего!

Пусть нам лешие попляшут, попоют!

А не то я, матерь вашу, всех сгною!»

Страшно, аж жуть!

Все взревели, как медведи: «Натерпелись - столько лет!

Ведьмы мы али не ведьмы, патриотки али нет?!

Налил бельма, ишь ты, клещ, - отоварился!

Да ещё на наших женщин позарился!..»

Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник тоже был не только лыком шит, -

Гикнул, свистнул, крикнул: «Рожа, ты, заморский паразит!

Убирайся без бою, уматывай

И Вампира с собою прихватывай!»

Страшно, аж жуть!

...А теперь седые люди помнят прежние дела:

Билась нечисть грудью в груди и друг друга извела, -

Прекратилося навек безобразие -

Ходит в лес человек безбоязненно,

И не страшно ничуть!

1967

Дела

Дела!

Меня замучили дела - каждый миг, каждый час, каждый день...

Дотла

Сгорели песни и стихи – дребедень, дребедень, дребедень!

Весь год

Она жила - и вдруг взяла, собрала и ушла,-

И вот -

Опять «весёлые» дела у меня.

Теперь

Хоть целый вечер подари, подари, подари,-

Поверь,

Я буду только говорить!

Из рук,

Из рук вон плохо шли дела у меня, шли дела,-

И вдруг -

Сгорели пламенем дотла,- не дела, а зола!

Весь год

Жила-была – и вдруг взяла, собрала и ушла,-

И вот -

Такие грустные дела у меня.

Теперь

Хоть целый вечер подари, подари, подари,-

Поверь,

Не буду даже говорить!

1966

ИНТЕРВЕНЦИЯ 1968, 1987

В двух картинах я снимался в один и тот же период и играл двух совершенно противоположных людей: поручика Брусенцова в фильме «Служили два товарища» и большевика-подпольщика Бродского в фильме «Интервенция». Оба они гибнут: один гибнет потому что понимает, что выбрал не тот путь, что он теряет Родину и уже потерял идею, - и как отчаявшийся человек пускает себе пулю в рот.

А второй – прообразом его был Ласточкин, его именем названа улица в Одессе – это был удивительный человек, вездесущий. Его все знали, за него интервенты предлагали бешеные деньги. Он, Жанна Лябурб и ещё несколько человек проводили агитацию в войсках интервентов, и это окончилось полным провалом интервенции: французские солдаты отказались стрелять в наших. Он был арестован, его пытали и потом повесили. Но он гибнет как-то спокойнее, потому что он выполнил дело, которому служил. У меня есть сцена в тюрьме, где я пою «Песню о деревянных костюмах» - очень грустную песню. (1970 – 1971)

Песня Саньки

У моря, у порта

Живёт одна девчонка, -

Там моряков до чёрта

Из дальних разных стран,

Загадочных стран.

И все они едва ли

Девчонку эту знали, -

Одни не замечали:

Мол, не было печали, -

Ну а другим, кто пьян,

Скорее бы - стакан.

Подруга, блондинка,

Та, что живёт у рынка:

Как день - так вечеринка, -

Веселье там и смех,

Веселье и смех.

А тихая девчонка,

Хоть петь умела звонко,

К подруге не ходила -

Ей не до песен было, -

Веселье и успех

В почёте не у всех;

Манеры, поклоны,

Мегеры и матроны,

Красавчики пижоны -

До них ей далеко,

До них далеко.

Ей не до поцелуев -

Ведь надо бить буржуев!

И надо бить, заметьте,

На всем на белом свете -

И будет всем легко,

И будет всем легко!

1967

x x x

Передо мной любой факир - ну просто карлик,

Я их держу за самых мелких фраеров, -

Возьмите мне один билет до Монте-Карло -

Я потревожу ихних шулеров!

Не соблазнят меня ни ихние красотки,

А на рулетку - только б мне взглянуть, -

Их банкомёты мине вылижут подмётки,

А я на поезд - и в обратный путь.

Играть я буду и на красных и на чёрных,

И Монте-Карло я облажу все углы, -

Останутся у них в домах игорных

Одни хвалёные зелёные столы.

Я привезу с собою массу впечатлений:

Попью коктейли, послушаю джаз-банд, -

Я привезу с собою кучу ихних денег -

И всю валюту сдам в советский банк.

Я говорю про всё про это без ухарства -

Шутить мне некогда: мне «вышка» на носу, -

Но пользу нашему родному государству

Наверняка я этим принесу!

1964

Гром прогремел

Гром прогремел - золяция идёт,

Губернский розыск рассылает телеграммы,

Что вся Одесса переполнута з ворами,

И что настал критический момент -

И заедает тёмный элемент.

Не тот расклад - начальники грустят, -

Во всех притонам пьют не вины, а отравы,

Во всём у городе - убийства и облавы, -

Они приказ дают - идти ва-банк

И применить запасный вариант!

Вот мент идёт - идёт в обход,

Губернский розыск рассылает телеграммы,

Что вся Одесса переполнута з ворами

И что настал критический момент -

И заедает тёмный элемент.