Я – Кутюрье. Кристиан Диор и Я

Реализовать коллекцию, состоящую из 175 пассажей, то есть изготовить 175 платьев вместе с сопровождающими их пальто или жакетами. Это значит надо создать примерно 220 моделей и почти столько же шляп, не говоря уже о перчатках, туфлях, украшениях и сумках, которые были специально задуманы. Надо будет подумать и о новой прическе, потому что прическа держит шляпу или скромно прячется под круглой шапочкой без полей. Она меняет объем головы, форму лица, поскольку изменяет пропорции. Она должна соответствовать силуэту, который желают получить. Все это нужно создать, выполнить, разработать и закончить за шесть или семь недель. На счету будет каждый день, каждый час, время выйдет из-под контроля и будет лететь в ускоренном темпе. Нельзя терять ни одной минуты. Итак, кроки вручены тем, кто воплотит их в жизнь. Такая передача власти сопровождается бесчисленными точными объяснениями о направлении ткани и крое. Надо также прокомментировать, как платье надо носить и где. Поговорить о клиентках, для которых оно может быть сшито и кому оно подойдет.

Надо, чтобы первая портниха поняла общий дух коллекции, хорошо знала каждое платье, каковы будут его характер и форма. Иногда мне нелегко. Например, некоторое время тому назад я подумал: сейчас 1951 год, а не 1947-й. Моя коллекция выполнена под бряцание оружием и во время гонки атомного вооружения. По моему мнению, она должна быть строгой, а не сумасшедшей. Я сделал рисунок вечернего платья из тюля, который был отдан первой портнихе, специалистке по большим платьям. Ей показалось, что его объем слишком скромный. Привыкнув использовать 500 м тюля, она приносила мне каждый день образец из хлопчатобумажной ткани, который занимал всю студию.

И каждый день, несмотря на ее слезы, я отрезал от него кусок, пока объем платья не достиг нужной мне пропорции.

Иногда необходимо донести поэтическую атмосферу, которую должно выражать это платье. Это очень важно, потому что надо заинтересовать первую портниху. Я полагаю, что помимо значительности самой работы платья должны иметь душу и что-нибудь выражать.

А.Ш. и Э.Р.: Не является ли это причиной того, что многие люди, чуждые моде, посещают дефиле Ваших коллекций и смотрят его с таким же интересом, как они смотрели бы спектакль?

Вечерние платья с названиями «Вагнер», «Рихард Штраус», «Дебюсси», «Анри Соге», «Пуленк», «Ж. Орик[47]» и т. д., безусловно, рождали у Вас и у зрителей отдаленные ассоциации с их произведениями. Это пример того, как Вы используете произведения искусства.

Барбара Голен в вечернем платье от Диора, 1947

КРИСТИАН ДИОР: На самом деле произведения искусства мне не помогают найти линию, но они откликаются, придают мне уверенность. Мне нравится слышать внутри себя их продолжение. Нет сомнения, что любой предмет, созданный рукой человека, что-то выражает, и прежде всего личность того, кто его сделал. С платьем происходит то же самое. Но поскольку в этом случае речь идет о работе, где участвует много людей, настоящее ремесло – это когда удается заставить всех мастеров, которые кроят, соединяют, обметывают, выразить все, что ты чувствуешь и что ты хочешь. В этом ремесле все подчинено вкусу, надо постоянно, на всех стадиях работы, учитывать индивидуальность мастера.

В каждый подшитый подол работница вкладывает немного своей души и мыслей. Более того, первая портниха говорит: «Мое платье». Вторая говорит: «Мое платье». И я говорю: «Мое платье». И так до того дня, когда клиентка перефразирует: «Ваше платье».

Тогда это платье уходит из Дома. Оно входит в жизнь. В век машин Высокая мода остается прибежищем человечного, личного, неподражаемого.

Снабженная инструкциями и кроки (которые, не знаю почему, на языке нашей профессии всегда называют «маленькими гравюрами»), первая портниха должна их понять и прочувствовать, распределить их и объяснить работницам с учетом их мастерства и предпочтений.

И вот мы уже на стадии изготовления, с его сюрпризами, разочарованиями, приводящими порой к драмам. Сколько превратностей, сколько испытаний, прежде чем придет удовлетворенность!

Показ для прессы. Виктория дефилирует под взглядом Жана Кокто. «Лестница напоминает переполненную лодку».

Первая портниха кроит пробную модель из бязи[48], примеряет на деревянный манекен, сметывает, готовит макет будущего платья. Она хорошо поработала, сделала как могла и собирается представить его в студию.

Энтузиазм или разочарование?!

Вот передо мной макет из бязи, с его линиями, объемами, тенями, светлыми местами. Один говорит: «Мне это платье нравится больше всего! Найдется по меньшей мере одно хорошее платье в коллекции, я сделаю все по этому макету».

А другой говорит: «Это ужасно, это тряпка, я больше не хочу его видеть! В топку!»