Я лечила Высоцкого

Наркотическая зависимость с каждым днем набирала силу и вскоре уже крепко держала популярного и любимого народом поэта-песенника в своих объятиях и толкала к краю пропасти. Восприятие окружающего мира и даже его поведение зависели теперь от наркотика. При введении новой дозы, если она была достаточной, мир снова озарялся яркими красками, появлялся прилив сил, мысли становились возвышенными. Но когда действие наркотика заканчивалось, начинались тягостные физические и нравственные, страдания — наркотическая абстиненция, при которой туманились мысли в голове, появлялись разрывающая душу тревога, нестерпимые тянущие боли в мышцах и суставах.

Авторы книги «Как избавиться от наркотической зависимости» описывают явления абстиненции со слов наркомана, который начал самостоятельно бороться с нею. Он сам красочно и подробно описал свои страдания после отмены препарата: «Появляется ощущение, что в мозг забили ржавый крюк-кошку. Кажется, у тебя вынимают саму душу, вырывают мясо, кости, жилы. Тебя выворачивает наизнанку, бросает в жар. Мгновенно покрываешься потом. Через секунду пот становится ледяным, зубы стучат, мелкая дрожь пробегает по телу. Три дня ада, а затем проваливаешься в черноту, которую сном назвать неприлично. Три дня будешь орать, что хочешь сдохнуть (не умереть, а сдохнуть). Потом спрут уйдет, но боль не утихнет. Начнется такая депрессия, что ломка покажется раем небесным. Месяца два-три не будет вкуса у еды, будет такое ощущение, что жуешь вату и чувствуешь себя тряпкой. Потом можешь стать обычным человеком. Но рубец на душе останется на всю жизнь»[34].

«Мы никогда не забываем заглянуть к волкам, таким несчастным в клетках, где они беспрерывно ходят по кругу, — скорее для того, чтобы бросить им братский взгляд, чем чтобы восхищаться ими»

Марина Влади

При введении новой дозы наркотика явления абстиненции исчезают. Создается порочный круг — наркотик, который был причиной абстиненции, сам же ее снимает. Для того чтобы организм функционировал нормально, Высоцкому приходилось постоянно увеличивать дозу наркотика, от чего явления абстиненции при снижении дозы протекали все тяжелее, а промежутки между приемами наркотика становились все короче. Наркотик, временно стимулируя умственную работу, разрушал плоть. Этот жадный и страшный зверь отнимал не только волю и желания, но и сокращал дни жизни поэта-песенника, отведенные ему судьбой. Ни сила воли, ни законы совести не в состоянии были состязаться в борьбе с наркотиком. Один из самых сильных человеческих инстинктов — инстинкт самосохранения (по Фрейду, наиболее сильным является половой инстинкт) — бился в неравном поединке с неудержимым влечением к наркотику и неизменно отступал перед коварным врагом, который безжалостно терзал плоть и душу своей жертвы. Ни страдания матери Нины Максимовны, ни усилия жены Марины, ни строгие внушения режиссера не могли повлиять на прекращение приема наркотика не потому, что он не хотел покончить со злом из-за упрямства: он не в состоянии был побороть сверхчеловеческие страдания, которые были следствием прекращения приема.

Молчал ли его разум, когда он губил свою плоть наркотиками? Нет. Он возмущался, он боролся, и сердце его стучало в тревоге, а душа замирала в оцепенении. Жадный пожиратель его воли и энергии требовал постоянного увеличения дозы, угрожая в случае уменьшения ее вывести из строя всю жизненную организацию. Эта борьба с наркотиком поглощала все другие чувства.

Нина Максимовна и Никита Высоцкие

Наркотик значительно снижал иммунитет (невосприимчивость к болезням), и организм не мог сопротивляться вредным воздействиям. Однажды, страдая от тяжелой абстиненции и торопясь снять ее, он ввел наркотик в ногу прямо через брюки, не заботясь о стерильности. Образовался абсцесс, который в силу сниженного иммунитета пришлось долго лечить сильными антибиотиками.

Жажда жизни не могла побороть влечения к наркотику. Он стал его рабом. Наркотик управлял его желаниями, его эмоциями, гнал на поиски новых доз. Физически крепкий, закаленный человек постепенно превращался в тяжелого больного. Последний год он не мог выходить на сцену без допинга. Появилось почти не исчезающее чувство тревоги. Лечение в психиатрических, наркологических и соматических больницах и клиниках Москвы и Парижа не давало эффекта. Казалось, его организм превратился в бездонную бочку и, как изголодавшийся зверь, требовал новых доз, впитывая их, как губка, и не насыщаясь. Поэт стал пленником наркотика и в последние месяцы жизни принимал такие огромные дозы, которые могли убить не только мозговые клетки, но и весь организм.