Я лечила Высоцкого

Я скажу вам ласково, граждане с повязками:
В душу ко мне лапою не лезь,
Про жизнь вашу личную и непатриотичную
Знают уже в органах ВЦСПС.

(«Ленинградская блокада», 1962 г.)

Струны гитары были созвучны струнам его души. Любое негативное явление вызывало у него чувство протеста.

Слева направо: Марина Влади, Владимир Высоцкий и Всеволод Абдулов. 8-й московский кинофестиваль. Июль 1973 г.

С присущей ему прямотой осуждал несправедливое отношение официальных лиц к «простому» народу. В 1966 году он вместе с Гурченко, ее дочерью Машей и своим другом Абдуловым стоял в очереди в один из ресторанов. Гурченко и Высоцкий тогда еще не имели громкой славы. Мимо них в ресторан проходили какие-то люди, не обращая внимания на очередь, Гурченко с ее горячим темпераментом стала громко возмущаться. А Высоцкий свой протест против пренебрежения к людям, стоявшим в очереди, выразил в стихах:

А люди все роптали и роптали,
А люди справедливости хотят:
«Мы в очереди первыми стояли,
А те, что сзади нас, уже едят»…
И снова объявил администратор:
«Я вас прошу, уйдите, дорогие,
Те, что едят, ведь это делегаты,
А вы, простите, кто такие?»

(«А люди все роптали…», 1966 г.)

В этих скупых строчках он показал искреннее удивление администратора ресторана тем, что стоявшие в очереди тоже считают себя людьми, ничуть не хуже тех, кто их игнорировал.

Марина Влади – французская актриса и певица русского происхождения, занималась скульптурой. Является автором нескольких, в том числе художественных, книг

Через три года после этого эпизода, в 1969 году, Высоцкий подвергся унижению на глазах большой толпы москвичей. Его гражданская жена (официально брак был оформлен в 1970 году), французская актриса Марина Влади, с группой зарубежных артистов отправлялась на очередной кинофестиваль. Высоцкий сел в автобус вместе с нею. Но стражи порядка грубо вытолкнули его из автобуса, так как не имел пригласительного билета, хотя они во множестве валялись на тротуаре. Это было оскорблением его личности. Марина позже в своей книге о нем писала: «Унижение, так часто встречавшееся на твоем пути, теперь выросло до невероятных размеров». Автобус тронулся, а Высоцкий остался на тротуаре со своими смятенными мыслями. Вечером он вернулся домой в таком виде, что ему наплевать было на своих притеснителей. Но душевная боль осталась надолго в его памяти:

Свои обиды каждый человек,
Приходит время, – забывает.
Моя ж печаль, как вечный снег,
Не тает, не тает.

(«Свои обиды каждый человек…», 1966 г.)

Корреспондент А. Козаков, который не раз брал у Высоцкого интервью, писал: «Цепь бесконечных унижений ковалась из года в год». Но, несмотря на это, поэт-песенник продолжал поражать умы соотечественников своим непоколебимым свободомыслием.

Немало волнений ему доставило стихотворение «Антисемиты», по поводу которого ему пришлось объясняться со следователем на Петровке-38:

Зачем мне считаться шпаной и бандитом,
Не лучше ль податься в антисемиты.

(«Антисемиты», 1965 г.)

Обратили внимание и на другое стихотворение Высоцкого об ученом-медике и выразили недоумение, почему он был «к сожалению, еврей»:

Всех, кому жить не светило,
Превращал он в нормальных людей,
Но великое это светило,
К сожалению, было еврей.

(«Песня про врача», 1967 г.)

Марина Влади и Владимир Высоцкий на теплоходе «Шота Руставели». 1971 г.

Высоцкий заявил на следствии, что эти стихи были «грехами молодости». Но таких «грехов» у него было немало. Он писал еще более резко о Насере, о Мао Цзедуне, об отечественных чиновниках всех рангов, злоупотреблявших служебным положением. Он осуждал человеческие пороки независимо от национальной принадлежности. В то же время он высоко ценил трепетное отношение евреев к своей нации и к своей семье. Его стихи были направлены скорее против бюрократизма, чем против семитизма, тем более что сам он был сыном еврея. Иронизируя над своим русско-еврейским происхождением, Высоцкий писал жене Людмиле Владимировне, когда находился в командировке на юге: «Я кабардинский еврейско-русский человек». В другом письме он в шутливой форме описывал свой внешний вид: «Волосы выгорели и глаза тоже, я стал похож на русского вахлака. От еврейства не осталось и следа» (Из книги Л. Абрамовой).