Я — легенда

Он усадил ее на табурет; она сидела с совершенно отупевшим лицом, дрожа всем телом, пока он прокаливал иглу на бунзеновской горелке.

Наклонившись, он поцеловал ее в щеку.

– Все в порядке, – сказал он ласково. – Все в порядке.

Она зажмурилась, когда Невилл вогнал иглу в ее тело. Выдавив кровь на стеклышко, он ощутил физическую боль в своем собственном пальце.

– Вот так, вот так, – тревожно твердил он, прижимая к ранке на ее пальце клочок ваты.

Он чувствовал, что и сам не может совладать с дрожью. Сколько ни пытался, не получалось. Его пальцы еле управились с приготовлением препарата; он не отводил взгляда от Рут, все время улыбаясь ей, стараясь согнать с ее лица застывшую гримасу испуга.

– Не бойся, – сказал он. – Пожалуйста. Если ты заражена, я тебя вылечу. Обязательно, Рут, обязательно.

Она сидела молча, равнодушными глазами наблюдая за его работой. И только пальцы ее сложенных на коленях рук не знали покоя, то сцепляясь, то расцепляясь.

– Что ты сделаешь, если… если я окажусь такой, как они? – сказала она немного погодя.

– Точно не знаю, – ответил он. – Пока не знаю. Но мы можем применить многое.

– А что?

– Например, вакцины.

– Ты говорил, что вакцины не действуют, – сказала она слегка дрожащим голосом.

– Да, но… – Он умолк, положив стеклышко под микроскоп.

– Роберт, что ты мог бы сделать?

Когда Невилл наклонился над микроскопом, она спрыгнула с табурета.

– Роберт, не смотри! – внезапно взмолилась она.

Но он уже все увидел.

Он сам не заметил, что его дыхание прервалось. Его бессмысленный взгляд нащупал ее глаза.

– Рут, – выдохнул он потрясенно.

Его ударили деревянным молотком по лбу.

Голова Роберта Невилла разорвалась от боли, одна нога подогнулась. Валясь на бок, он опрокинул микроскоп. Правая коленка стукнулась об пол, и он недоуменно взглянул снизу вверх на ее искаженное страхом лицо. Молоток вновь опустился, и он вскрикнул от боли. Упал на оба колена и, ощутив под ладонями пол, повалился ничком. В ста милях от себя услышал ее задыхающийся всхлип.

– Рут, – промямлил он.

– Не надо было это делать! Я просила! – вскрикнула она.

Он уцепился за ее ноги, и она в третий раз опустила молоток, на этот раз угодив по основанию черепа.

– Ру-у-ут!

Руки Роберта Невилла стали ватными, соскользнули с ее икр, обдирая загар. Он упал лицом вниз, судорожно скребя пальцами по полу. В его голову хлынула ночь.

19

Когда он открыл глаза, в доме царила абсолютная тишина.

Сначала он так и лежал, ошарашенно созерцая пол. Потом, с испуганным мычанием, привстал. В голове словно взорвался пакет иголок, и Невилл вновь осел на холодный пол, прижимая руки к пульсирующему от боли черепу. Из горла вырывался какой-то дребезжащий вой.

Через несколько минут он медленно подтянулся, опираясь на край верстака, и встал. Пол под ним ходил ходуном, но он все же стоял, крепко уцепившись за верстак, закрыв глаза. Коленки подгибались.

Еще через минуту он умудрился доковылять до ванной. Там плеснул себе в лицо холодной воды и сел на бортик ванны, прижимая ко лбу мокрую ледяную тряпку.

«Что же со мной стряслось?» Хлопая глазами, он смотрел на покрытый белым кафелем пол.

Затем встал и медленно дошел до гостиной. Комната была пуста. Полуоткрытая входная дверь впускала в дом серый свет раннего утра. Она ушла.

И тут он вспомнил. И побрел назад в спальню, опираясь на стены.

Записка лежала на верстаке, рядом с перевернутым микроскопом. Онемевшими пальцами Невилл взял бумажку и пошел с ней к кровати. Со стоном плюхнувшись на постель, поднес письмо к глазам. Но буквы расплывались, приплясывали. Он тряхнул головой, зажмурился. Через какое-то время смог прочесть: