Я, Легионер

Несколько лет спустя Первая рота была распущена, а легионеры покинули базу в Обоке. Центр водных видов спорта, где обучали спецназовцев Первого полка, был переведен в Арта-пляж, и там был создан новый центр «Амфибия», названный в честь сержанта Каваны “Centre amphibie Cavagna”. Этот отважный до безумия унтер-офицер легиона стал известен в 70-е годы, когда он создал самую тяжелую тренировочную базу для экстремальных видов спорта, включая альпинизм и скалолазание, прыжки с высоты без парашюта и другие рискованные трюки без достаточного обеспечения. Полигон, созданный сержантом Каваной, известен среди легионеров как «Дорога безрассудных» из-за безумного риска, с которым сталкиваются солдаты во время тренировки. Многие легионеры из Тринадцатой полубригады Иностранного легиона этого поколения прошли через такое обучение, начавшееся в Обоке и закончившееся на Арта-пляже. Сержант Кавана сам проделал тысячи упражнений на созданном им тренировочном комплексе, и каждый раз увеличивал риск, стремясь к совершенству. В апреле 1979 года безумно храбрый сержант погиб во время прыжка с вертолета в Красном море без парашюта.

Мужество является одним из качеств, которые легионер приобретает во время многочисленных учений в специальных центрах коммандос. Таким образом, во время настоящих акций солдат становится устойчивым к стрессу, так как на тренировках учится подавлять свой страх.

***

Клис снова был в самолете вместе с Матичем, но на этот раз они летели из Джибути во Францию, в Европу. Два года в Джибути превратили робкого новичка в сурового капрала, который получил свои погоны, пройдя через многие «Тропы безрассудных», которые предлагал Центр подготовки коммандос на Арта-пляже (CECAP). Самолет уже находился на взлетно-посадочной полосе, готовый оторваться от африканской земли, когда Клис вдруг затосковал по своей части и по Третьей роте, вместе с которыми он познали пустыню, и по чести, ради которой был готов на все. После инструкции в Кастеле казарма «Монклар» стала его домом, и в тот день, когда он покидал его, поляк понял, как сильно он привязался к динамичной жизни в Джибути.

Двигатели самолета загудели, и вскоре он рассек тяжелый от жары воздух над взлетно-посадочной полосой. Они летели над Африкой, которая скоро должна остаться позади, когда сержант Матич заметил задумчивое лицо поляка, похлопал его по плечу и спросил с улыбкой:

— Вижу, что Африка пленила твое сердце, поляк. О чем горюешь, о девушках или о хорошей зарплате?

— О моей роте, mon adjudant, и о дружной жизни во время обучения в CECAP, — сказал Клис.

— Либо ты врешь, либо ты сумасшедший, как Кавана, который ввел эти безумства. Я сам чуть не погиб однажды на его «Тропе безрассудных». Мне теперь хорошо в роте обслуживания.

— Правда, в легион я пришел подзаработать немного денег, — начал объяснять Клис, — но жизнь в боевой роте более ценна.

— Да, поляк, — согласился Матич, — и мои лучшие друзья по-прежнему те, с которыми я был в боевой роте. Легион, однако, одна большая семья, и куда бы тебя ни распределили, служи с тем же усердием, с которым ты служил, когда был молодым легионером в небольшой боевой единице. Везде нужны и роты, и группы по поддержке, и механики, и повара, администрация… Так что все связано между собой, и мы одна большая семья, не хорошо отделять боевые роты от остальных. Семья должна оставаться единой и надежно сплоченной. У всех нас есть Белое кепи, и мы все прошли через Кастельнодари, после чего каждый из нас пошел своим путем военной карьеры в разных частях легиона. Но все мы в конечном счете руководствуемся девизом: “Chaque legionnaire est ton fr`ere d’arme!” («Любой легионер твой брат по оружию»). Ты всегда будешь проявлять эту солидарность, которая объединяет членов одной семьи.

Самолет пересек Средиземное море, и вскоре небольшая группа должна была приземлиться во Франции, и через два дня они опять окажутся в Alma mater Иностранного легиона. Там отвечающий за личный состав легиона полковник распределит прибывших из Джибути по разных частям во Франции.

Стефан и Жан-Филипп тоже были в группе репатриантов. В отличие от других, они не стали богатыми. Они потратили все свои деньги в барах и гостиницах Джибути с местными или эфиопскими девушками. Французы даже соревновались между собой, кто переспит с большим числом девушек за ночь. Каждый свободный уикенд они кутили вволю, нанимали лодки и катались по Красному морю, и теперь возвращались во Францию с пустыми карманами, но с яркими воспоминаниями, которые стерли образ их общей невесты. Они не беспокоились о своем будущем, так как решили остаться на службе, потому что, как говорят легионеры: “La l'egion est dure mais la gamelle est s^ure” («В легионе тяжело, но жратва обеспечена»).

Индокитай и конец Алжира