Я, Легионер

В начале четвертого круга, я подумал, что, если успешно закончу этот тест, в один прекрасный день превращу свою мечту в реальность, оседлаю эту машину и помчусь беспечно по ROUTE 66, пересекая американские штаты от Атлантического до Тихоокеанского побережья. Поляк опережал меня уже на полкруга, но это не беспокоило меня. Я был погружен в свои мечты, и просто бежал.

Истощение все же вывело из меня меланхолии, и пятый круг был битвой со слабостью. Мои физические силы исчерпались, оставалась одна сила духа. Мое тело хотело сдаться, и предательская мысль, вызванная болью в мышцах, пыталась дотянуться до моего разума и заставить дух отказаться. Что случилось с уверенностью, с которой я начал эту гонку? Что случилось с эйфорией порожденной криками моих соотечественников? Я чувствовал себя обманутым своим собственным эго, и в следующую секунду я собирался бросить все. Я уже был готов сдаться, когда отчаянный крик из глубины моей души взял все под свой контроль: «Нет, ты не остановишься!» Песня моей любимой группы Manowar зазвучала в моей голове – «Нет пути назад! Сожги мост за тобой!»

Это уже был не просто тест Купера, а момент, в котором моя судьба меняла свое направление. Это была борьба за мою новую жизнь. После того как песня закончилась, боли, жжение в мышцах и отчаяние навалились на меня снова. Я понятия не имел, был ли я уже на пятом или на шестом круге. Я думал, что просто упаду, когда вдруг вспомнил, почему я прибыл сюда. Я не покинул свою родину просто в поисках приключений. Я был здесь с одной-единственной целью – помочь семье. Отец скончался, а мать была одна. Я был самым старшим братом, я должен был бороться и дать пример младшим, которые все еще ходили в школу. Я мог бы предать себя и свои мечты, но не их. Если бы я смог вступить в ряды Легиона, своей солдатской зарплатой я бы помог им пережить худшие зимние месяцы в условиях экономического кризиса[11].

Именно эти мысли дали мне силы продолжать бежать. Мое сердце наполнилось радостью, я победил слабость и снова побежал спокойно. Я чувствовал, что кто-то дышит мне в затылок, и я знал, что скоро догонит меня, но теперь это меня не беспокоило. Теперь я знал, что сегодня я пройду через все препятствия и первую зарплату легионера отправлю одинокой маме.

Прозвучал свисток старшего сержанта и вытащил меня из воспоминаний о доме и из благородных мыслей. Это был конец двенадцатой минуты, тест Купера был окончен. Я остановился, но почувствовал, что у меня закружилась голова, и чтобы не упасть, присел, будто бы завязывая шнурки на кроссовках. Я пытался восстановить дыхание, когда я заметил Фудзисаву, который был всего в нескольких метрах передо мной и делал мне знак подняться. Я предпочел бы лежать на земле, но нашел в себе силы и медленно выпрямился. Японец обогнал меня в последние секунды двенадцатой минуты, но это не имело значения для выполнения норматива. Я посмотрел вокруг и увидел, что не только Фудзисава обогнал меня. В метрах пятидесяти перед ним был другой поляк, которого я знал по Страсбургу – Лех Чеслик, он пытался обогнать своего соотечественника, но Ковалевский был по крайней мере на двадцать метров впереди. Я уже решил, что поляки были теми, кто имел честь выиграть сегодняшнее соревнования, но тут увидел на полкруга передо мной и более чем в ста метрах впереди Ковалевского русского капитана Павлова.

Офицер-афганец не зря пользовался уважением своих соотечественников. Казалось, он только что окончил свою утреннюю пробежку и спокойно стоял на месте. Все-таки я гордился собой, так как был на пятом месте, но не был единственным на пятом месте, рядом со мной был третий поляк – Янчак, чья улыбка говорила, что он доволен достигнутым. Впервые я увидел Фудзисаву улыбающимся, а также и его обнадеживающие жесты, которым он хотел объяснить мне, что мы все выполнили нормативы. Радостные эмоции снова наполнили мое сердце, и силы, казалось, внезапно вернулись ко мне. Я оглянулся, чтобы посмотреть, что случилось с другими кандидатами. Я сразу понял, что все они боролись как настоящие мужчины и были лишь в метрах двадцати позади меня и Янчака. Ближе к нам были Эрвин и Карл. За пять метров от них, позади, был американец Форд, а десятью метрами дальше были Феррари, Пулаж и Мамаду.

Старший сержант нас снова и построил и совершенно спокойным голосом сказал, что мы покрыли все нормативы. Даже Пулаж и Мамаду, которые были последними, почувствовали себя чемпионами.

На обратном пути к части я бежал рядом с Фудзисавой, который почувствовал, что мои силы иссякли за последние секунды теста. Японец подбадривал меня жестами и на ломаном французском говорил: «Казармах рядом». Я почувствовал Фудзисаву близким другом и точно так же, кивком головы, ответил, что я благодарен ему за моральную поддержку.

Перед ротой кандидатов в добровольцы какой-то главный сержант объяснил нам, что у нас есть только пятнадцать минут искупаться, переодеться и постираться. А потом нас ожидал экзамен, отражающий наш интеллектуальный уровень.