Я люблю дышать и только

— Удивительно, как старушка сумела сохраниться и морально и физически, — доплевывая косточки взятых со стола плодов, сказала Марьяша. У меня, прямо мурашки по коже бегали от этих откровений.

— Я думаю, что она ещё пощадила наши нежные ранимые души и выложила не всё.

— Меня интересует другое. Яна уселась на ограду, с трудом пристроившись между двумя зазубринами. Где Алиса? Я её никогда не видела. Но портретик в квартире обнаружила. Она очень похожа на бабушку. Даже не лицом, а стилем. Если вы говорите, что она ее любимая внучка, то, как же «А.В.» рискнула расстаться с ней.

Мы молчали, потому что за все пять лет, что Алиса отсутствовала, никому не пришло в голову желание спросить об этом у «А.В.».

Нет, я правильно думаю. Это было табу до определённого нашего возраста, когда нас можно собрать и раскрыть тайну.

— Саня, — накинулась на и так зажавшуюся и бледную девушку, Яна. Не может быть, чтобы ты ничего не знала. Тебя бабушка тоже не посвящала в секрет исчезновения сестры?

— Никакой тайны нет. Бабушка отправила Алису учиться вокалу к своей лучшей подруге в Крым. У Алисы слабые лёгкие и там ей, несомненно, полезнее жить.

— Насколько я помню Алису, её просто так не заставишь подчиняться.

— Ее никто и не заставлял, — тихо ответила Саня. В один день я проснулась и нашла записку на столе. Уезжаю надолго. Ничего не говори «А.В.». Целую Аля.

— Ты так ничего не спросила и не сказала бабушке? — я с сомнением посмотрела на Саню.

— У нас в доме не принято выдавать чужие тайны, даже если они касаются хозяев дома.

— А бабушка не подняла, кипишь, не устроила истерику, — Марьяна соскочила с парапета и вцепилась в Сашкино лицо, обхватив щеки руками и не давая отвернуть взгляд.

— Девочки, что вы от неё хотите? — Я оторвала Марьянку от Сани и повела к дому. Вы хоть когда-нибудь смотрели, внимательно на «А.В.». Она же Галина Вишневская в роли «Пиковой дамы». Только голос у Александры Валентиновны повыше и обертона ярче.

— И что? — Вступилась за бабушку, только что еле дышащая внучка.

Она решает все вопросы у нас дома и у нее это неплохо получается.

— Особенно, в отношении тебя, — не преминула съязвить Яна. Я смотрю, ты вся «светишься» от бабулькиных придумок.

— Иногда она не понимает, что человек сам знает лучше, что ему надо, — Саня зарделась и отвернулась.

— Саша, так, где ты всё-таки учишься? — Я так понимаю, что педагогический позабыт навсегда, но в эстрадно-цирковое, ты же не поступила?

— Я хожу в одну студию пантомимы, но там учат еще степу и вокалу. За отдельные деньги. Чтобы мне их заработать я бегаю по ученикам и даю уроки французского и английского.

— Ты хочешь сказать, что «А.В.» — такая проницательная ничего не заметила? И помогать тебе не стала?

— Вы хотите, чтобы я еще раз вам сказала, что «А.В.» верит и будет вкладывать силы только в Алису. Я для нее младшая внучка с не очень большими способностями. Мне дается всё, что полагается середнячкам. — Саша пошла к своему подъезду и, повернувшись, сказала: «Ещё не вечер».

Первая из нас пришла в себя Яна:

— После таких возвышенных и тонких отношений хочется лёгкого флёра и игристого шампанского.

— И кто всё это нам предоставит? — Марьяна срочно начала приводить макияж в порядок. Далек ли путь?

— Нет, в соседнем переулке мастерская моего близкого друга и когда-то мужа Семена. Вот к нему и пойдём.

— Сколько у тебя было мужей? Ты сама-то помнишь? — Поддела подругу Марьяшка.

— Главное, чтобы они не забыли о моём ярком присутствии в их жизни.

Яна шла впереди, с трудом перехватывая огромную сумку из одной руки в другую, то вешая её на плечо. Разделить с нами ношу, она отказывалась, следуя поговорке: «Всё своё ношу с собой»

Мы подошли к двухэтажному домику, недавно отделанному с большим вкусом. Словно нам показали кусочек заграницы. Только очень маленький и в микроскоп.

— Сеньчик, это я твоя большая человеческая любовь Яна. — Но так как я не одна, то трусы всё же надень.

Из дома вышел очаровательный мужик, который, правда, доставал Яне до плеча. Они расцеловались, и большая часть сумки перекочевало к Сеньчику в руки.

— Сеня — гениальный художник, но у нас его пока недооценили и ему приходиться писать плакаты, лозунги и всякую лабуду.

Для того чтобы художник не сбился с пути я его подкармливаю. Эту обитель мы строили, когда один сумасшедший иностранец влюбился в меня и за то, чтобы провести вечер в ресторане со мной заплатил Сене немыслимую сумму. Потом, еще купил работу и там, что самое смешное продал ее в пять раз дороже. Но иностранец оказался человеком благородным. Часть гонорара он прислал нам. Вот так появился теремок. — Когда мне очень хреново… На лице Яны появились страшные чёрные круги под глазами, а губы приняли форму человека, который всегда смеется, — я приползаю сюда. Меня всегда здесь ждут.