Я люблю дышать и только

— Всё верно. Программа запускалась почти как все проекты на ТВ. — Я врала как можно убедительнее. — Подается заявка, и если руководство сочтет ее интересной и завлекательной, то через довольно большой срок, прохождения всех инстанций, предлагают сделать пилот, то есть пробный, не эфирный вариант. Когда пилот сделан очень удачно — профессионально и отвечает требованиям службам, выпускающим в эфир, то он становится первой передачей в цикле, — Я выдохнула, но, выражение лица слушателя, мне не понравилось.

Я решила добавить для убедительности, — Могу лишь добавить, что служили мы верой и правдой. Программа была сложная интересная и, пожалуй, редчайшая по придумкам и исполнению. Теперь таких тонких штучек и дорогостоящих уже не делают.

— Это понятно. Не ясно — почему программа «Тайна звезды» сразу нашла место в сетке, — Филипп Сергеевич самодовольно улыбнулся.

— Покопались в Святая святых нашей Земли Обетованной? И до какого высокого начальства вы дошли?

— Зачем обижаешь? Филипп Сергеевич По-кавказки покачал головой, причмокнул и поднял указательный палец вверх. — Самый лучший друг и наперсник интересного мужчины — красивая блондинка в приемной. — Нет?

— Мне это напомнило анекдот: «Мужчина спрашивает красивую блондинку. Почему вы все такие красивые и такие дуры? Красивые, отвечает женщина, чтобы вы нас любили, а глупые, чтобы мы вас любили». Смешно, правда? Валечку раскололи?

— Зачем вам имена? — Анекдот хороший. — Итак, кто дал добро на производство программы Алисы Дашковой? Мне известно, что она появилась как эльф. До этого «проекта века» она никогда не работала на ТВ?

— Мне не докладывали. Нас собрали у зампреда и объявили, кто нужен для работы. Между прочим, мы ни разу не пожалели. Более творческой и интригующей программы, на ТВ за десять лет не сделали.

— Вы повторяетесь. Я понимаю, что вас привлекало. Вы же человек театральный. Марьяна тоже балетная. С вами попали в яблочко. А Яна и Мара — они тоже трепетали от счастья быть избранными?

Филипп Сергеевич заказал еще двойной кофе.

— Давление, видимо, понизилось. Спать хочется. Может, от нашей вялой и малопродуктивной беседы, — поддел он меня.

— Вряд ли интересному постороннему человеку — не специалисту, разбирать технический процесс производства программы.

— А творческий?

— Творческие муки — никому не понять и не объяснить. Так что, не вдавайтесь в эти подробности.

— То есть, говорить вы не хотите? Хоть просто так расскажите что-нибудь интересное.

— С удовольствием, но в другой раз. Во-первых, мне, правда печально и я должна поразмышлять об этой нестандартной истории. Во-вторых, мне нужно готовиться к своему ток-шоу. Запись через два дня, а я не читала ни одного сценария, не разговаривала с ведущим Лёшой. Да и некоторым именитым и капризным гостям должна звонить я.

— Все очень интересно, — задумчиво произнес собеседник.

Я же всё это время сосредоточенно искала то кодовое последнее слово, которое останется в памяти Филиппа Сергеевича. На меня навалилась такая усталость, что ещё минут пять в маленькой душной кондитерской, в соседстве с вампиром следователем, и я потеряю сознание.

— Знаете, Филипп Сергеевич, если уж вас так заинтересовал процесс создания телевизионного продукта, то приходите ко мне на запись программы через два дня. Вот он финальный аккорд запоминающийся и внятный.

— С удовольствием. Возможно, закончив неотложные дела, у вас откроется чакра, и вы вспомните последние десять лет жизни, которые так тщательно старается забыть.

Мы поднялись, утеплив наши тела. Я — в натурально мехе, который никогда не надеваю в поездки заграницу, боясь нападок блюстителей зеленого хлорофильного мира. Да и не принято там. Мы же, от бедности, стали напяливать, появившиеся доступные меха и в холод и в тепло. От недостатка достатка. А красивыми и модными быть хотелось. Филипп Сергеевич, лихо запрокинул одну половину шарфа, чуть не сбив поднос вместе с официанткой. Смутившись, он стал быстро протискивать меня сквозь плотно сдвинутые стулья, используя меня в качестве приветливого толкача. На улице он быстро попрощался, не напоминания о ближайшей встрече, спотыкаясь и скользя, догонял троллейбус.

Я тихо побрела по Патриаршему бульвару, вспоминая тридцатое сентября одиннадцатилетней давности. Я понимала, что у приятного и вежливого следователя хватит сил и терпения, и ума расколоть нас. Мне показалось, что наша «забава» его заинтересовала не только как профессионального сыскаря, но как человека собирающего интригующие истории о странностях человеческих поступков. Может он собирается писать детективные новеллы как Конан Доэль или уже балуется писательским трудом. Ладно, Порфирий Петрович, старушку мы не убивали. Собравшись вместе, мы отопремся.

* * *