Я люблю дышать и только

— Я не собираюсь вести, никакие душещипательные беседы. Просто, каждой из нас придется давать показания. А ведь они у нас разные. И не потому, что кто-то из нас собирается выкручиваться или врать. Мы столкнулись с обстоятельствами в разное время и отреагировали по-разному.

— Да, но мы все помогали, то есть скрывали истину. Более того, мы и сейчас не знаем, как обстоят дела на самом деле. — Марьяна отхлебнула капучино и облизала кремовые губы. — Ты, дорогая Кира, можешь ответить, кого умыкнули сегодня ночью? Я нет. Поэтому мои показания ничего не дадут.

— Не надейся, они из нас выковыряют все, что было до этой истории и после, — я с надеждой посмотрела на подруг. — Сначала, неплохо бы разобраться в собственных отношениях.

Мы замолчали.

— Пошли отсюда. На меня плохо действует «Останкино», словно кровь высасывает, — Яна поднялась из-за стола. — Я буду ждать вас на входе.

— Мне нужно шубку забрать. Я быстро, — Марьянка понеслась на высоких каблучках, стук которых распугивал шедших к лифтам.

Я взяла норковый жакет, и подумала, что для машины он намного удобнее. Стоило позвонить дочери, спросить, как прошел день. Ответ я знаю заранее, а ее тон бесил меня и почему-то отнимал последние силы.

Наши дети были так далеки от нас, как будто не мы их рожали, кормили, обучали. Когда мы маялись от непонимания, бабушка «А.В.», довольно просто нам все объяснила.

— Вы родились и большую часть жизни прожили при Советской власти, как и поколение ваших родителей и ваше понимание жизни гораздо ближе и понятнее друг другу. Вы пользовались вещами и ели продукты, которые назывались одинаково и не менялись годами… Даже мне, пришлось слишком много лет ублажать оперные вкусы верхушки советских руководителей. Дети ваши перешагнули сразу через век, даже те, кто родился в 90-е. Уйдут долгие годы, пока ваши вкусы и понимания сомкнуться. А может и вовсе такое не произойдет. Не терроризируйте их. Постарайтесь услышать в их бредовых идеях капли истины, которую вам только придется познать. Учитесь у них…

Мы все втроем были возмущены. Ещё не хватало, чтобы эти пигалицы нас поучали. «А.В.» улыбалась и кивала головой, то ли соглашаясь с нами, то ли давая понять, что по-другому не будет.

Я не знаю, почему я так издалека начала анализировать историю, которая сегодня, может быть, закончится и перестанет нас мучить ночными кошмарами.

Пока я ждала Марьянку и смотрела через стекло на Яну, которая вытащила сигарету и никак не могла прикурить на ветру, мне казалось, что она думает о том же и пугается вовсе не последствий. Хотя они могут оказаться для нас фатальными, а того дня, когда мы согласились поучаствовать в шутке.

Шутка оказалась неудачной.

— Куда пойдём, только в место пошикарней, — Марьяшка повела красивыми плечиками, обволакивающими мехом переливающейся шиншиллой.

Шёл снег, но не липкий, а хрустальный. Мы стояли под фонарём, который освещал только половину наших озабоченных лиц.

Точно также мы переминались с ноги на ногу, принимая решение, которое кому-то сегодня стоило жизни, а нам глубоких раздумий и чувства непреодолимой вины.

— Нет, пойдём, где тихо и мало народу. Я уже за целый день очумела от шума и гама гостей. Я даже телефон выключу, — Яна демонстративно вытащила старенький потертый от постоянного использования мобильный и нажала кнопку.

— А два других? — Спросила я. Те, ты тоже выключишь.

Яна, неохотно вытащила ещё пару мобильных.

— Я один отключу, — сказала она жалостливо. Второй — это же связь с домом, а там мама, Катя Мотя, Соня, Вадим.

— Ладно, — всё равно, потом в недрах твоей широченной юбки найдётся еще один или два.

Яна жила в ритме, который ни то, что нормальная женщина не выдержала, но и богатырь не в состоянии перенести. Она была обременена большой семьей. Все они сидели на ее шее. Шея, правда, была не тонкая. Янка — крупная большая, всегда веселая немного привирающая, любимая подруга. Лжет она не от большой выгоды, а потому что ничего не успевает. Ей нужно заработать много, очень много денег. Чтобы прокормить всех, держать домработниц. И сама Яна, обожает дорогие цацки. Эта единственная радость, да еще редкие поездки заграницу, чтобы отключиться ото всех проблем и людей. Сейчас на ней тоже было надето несколько, совершенно неподходящих друг другу изумительных колец, серьги — совершенно другого стиля и века и много разных браслеток, сияющих разными цветами и столетиями. Она всегда ходит нараспашку. Она большая и теплая и очень верная. К ней всегда хочется прижаться и полежать, закрыв глаза, на ее большой теплой груди.

Я не потому так подробно описываю своих подружек, чтобы подчеркнуть их негативные качества. Совсем, напротив — именно их странности и умение рисковать, делает их очень привлекательными и близкими для меня. Мы все не вписываемся в общий стиль телевизионного формата.

* * *

Начнем сначала.

— Ты о чем все время думаешь? — Тревожно спросила Машка. — Опять сочиняешь сценарий или еще хуже — книжку?

— Не угадала, — я засмеялась. — Я пытаюсь вспомнить нашу молодость. Вы не заметили, в какую сторону мы направляемся?