Я люблю дышать и только

Тихонечко выйдя из дома, я наткнулась на охрану, которая равнодушно-внимательно взглянула на меня. Я инстинктивно открыла сумку, показывая, что ничего лишнего и чужого не прихватила. За бессмысленный и наивный маневр была удостоена кривоватой улыбкой старшого. Меня пропустили и вывели машину из теплого гаража хозяина. Надеюсь, он глубоко спит. Я взглянула наверх и увидела, как шевельнулась занавеска, но никаких призывных знаков не увидела. Облегченно вздохнув, я села в нагретый автомобиль и поехала, потихонечку вспоминая в какую сторону двигаться. Карта, к сожалению, меня не спасает никогда, я топографический кретин. Только визуально и интуитивно я вожу машину. Найдя выезд из поселка, я стала вглядываться в указатели и соображать, как выехать на Волоколамское шоссе.

Сначала же надо заехать за Варькой. Я набрала номер ее бабушки, предварительно не посмотрев на часы, и горько об этом пожалела. Получив справедливую отповедь от строгой родственницы, все же получила разрешение забрать сонного ребенка.

Варька, по-моему, обрадовалась впервые так сильно моему приезду. Наверное, ее задушили едой и строгими наставлениями.

— Мы домой, — впервые девочка назвала мою квартиру домом.

— Сначала за папой на дачу, — я улыбнулась ей в зеркало и стала пытаться сосредоточиться на завтрашнем дне. Варя все время верещала о своих важных скопившихся проблемах, но совершенно не отвлекала меня от составления плана действий.

Итак, завтра иду в цирк. Уверенна, что мне поход и попытка выведать сведения о Солодове ничего не дадут, но попробовать необходимо. Надеюсь, что следователь отстанет от нас, хотя бы на короткое время. Копать он, конечно, будет. Главное, его опережать на несколько шагов. Шанс у нас на это есть. Как найти дом, где жила последнее время Алиса? Фрося — вот кто знает а может, Вера Николаевна. Они не откажут мне в поисках. А Саня? Где она? Вместе с сестрой или бросила калеку, наконец, став монстром?

Мы доехали до дачи, и Варька на ходу выскочила из машины, кинулась в дом и бросилась отцу на шею.

Я последовала ее примеру, радуясь тому, что на старенькой даче нет места интригам, убийствам, зависти, а только тепло и тихое ожидание ответного чувства.

Мы втроем обнялись, и, пожалуй, впервые почувствовали себя семьей.

Я предлагаю ехать домой. Как я понимаю, особых съестных запасов нет, температура тоже ниже моей любимой. Если, конечно, надо, я потерплю, — я замолчала и вопрошающе посмотрела на мужа.

— Я тоже хочу домой, картину я закончил, — Тим смущенно перевернул холст.

На ней была изображена лунная дорожка, проходящая сквозь тревожное темно-синее небо. В конце смыкающейся дороги, как на пьедестале совершенно спокойно стояла рыжеволосая женщина. Что там за ее фигурой видно не было.

— Кто это? — спросила ревниво Варька.

Мы посмотрели с Тимом внимательно друг на друга.

— Женщина, которая ждет покоя.

— Почему она рыжая? — не унималась любознательная дочь.

— Красивое сочетание, мне так захотелось, — Тим мягко улыбнулся и стал собирать художественный реквизит и оттирать растворителем руки.

— Все, я пошла, прогревать машину, жду вас там, — я стремительно кинулась к автомобилю, стараясь скрыть слезы, вызванные то ли радостью встречей с родными, то ли, напряжением последних недель, а то и лет. На самом деле, я знала, что картина вывела меня из равновесия. Тим часто молча, наводил меня на мысли, которые беспорядочно крутились в голове, не давая покоя ни мне, ни другим. Все правильно, всем нужно дать покой. Себе, подругам, а главное сестрам Дашковым. Зачем теребить историю, которую все пытаются забыть. Я почти успокоилась. Сзади копошились Тим и Варя, удобно устраиваясь на сидение.

— Ты все правильно поняла, наклонившись ко мне, шепнул Тим, целуя меня в мочку уха. Только жаль, что долгожданный покой придет не скоро. Так, что дерзай. Ищи. Возможно, твои рыжие сестры нуждаются в обыкновенной помощи. Они все же не манекены, которых передвигают с одного пьедестала на другой. Помоги им выкарабкаться.

Такую длинную тираду Тим выдавал, по-моему, впервые. Я чуть не задохнулась от удивления. Еще больше меня поразила его необоснованная уверенность, что Дашковы нуждаются в обыкновенном человеческом сочувствии и помощи. И причем здесь я.

— Ты что вызывал дух «А.В.», и она тебе нашуршала все эти мысли.

Тим засмеялся и погладил меня по голове: — Не отвлекайся от дороги.

Варька ныла, что она ничего не понимает и так нечестно.

От всей кутерьмы в теплой машине на заснеженной дороге, освещенной фарами дальнего света, в которых кружились снежинки, было сладко-томительно и абсолютно покойно.

К сожалению, эти простые человеческие проявления оказались последними.

Я не знала, что за штилем меня ждет шторм.