Я люблю дышать и только

— Поняла, буду искать в другом месте. Я выскользнула из кабинета, даже незамеченная хозяином, и пошла искать других обитателей закулисья. Запах, который шел отовсюду — смесь потных тел, талька и животных мне очень нравился. Проведя детство и юность напротив еще старого здания, я вдыхала его, как только открывала окно. В нашем кооперативном доме работников эстрады и цирка жил дядя Коля, который водил нас несколько раз и показывал маленьких зверушек, отделенных от родителей и живущих в одном вольере. Я даже попыталась войти, считая, видимо, что мои ровесники не причинят мне вреда. Как только я сделала шаг, меня тут же вытащили за шиворот и отругали за опасное самовольство. Дядя Коля давно уже умер, поэтому пойдем искать того, кто помнил его, а уж через найденный контакт выйдем на Солодова.

Знакомым дяди Коли оказался третий по счету опрошенный мною человек. Это был бывший шпрехшталмейстер, который был отстранен со своего гордого поста за неумеренное употребление алкоголем и однажды упал прямо на арене. Из цирка он не ушел, а стал ухаживать за животными. Знал Валерий Терентьевич все и вся. Солодова вспомнил быстро и сказал, что артист вынужден был уйти, так как получил травму, несовместимую с работой под куполом. Я сильно удивила Терентьевича, рассказав о том, что Сергей стал замечательным каскадером и постановщиком трюков.

— Здорово, я за него очень рад. Жаль, что он редко заходит в цирк, да и то дальше проходной и не ходит. Ребята из декорационного цеха ему что-то варганили. Он забирал и быстро убегал.

— А последний раз он, когда приезжал? — сердце у меня застучало. Я чувствовала, что близка к разгадке.

— Месяц назад, наверное. Вам бы лучше спросить у декораторов.

Я поблагодарила словоохотливого и приветливого шпрехшталмейстера и побежала через большие ангары, где рычали тигры и переминались с ноги на ногу слоны, привязанные цепями. Им нельзя стоять на месте. Звук пилы и запах краски я учуяла издали, и кинулась вперед. Шум там стоял страшный. Я нашла человека, который сидя в дальнем светлом углу ангара и медленно красил большой куб.

— Здравствуйте, я вас побеспокою? — я умоляюще смотрела на отяжелевшее от трудной и монотонной работы лицо грустного и вялого человека.

— Давай, все равно скучно малевать один и тот же предмет три часа кряду.

Я еще раз повторила историю о Солодове.

— Сережка приезжал месяца полтора назад и сказал, что заказ последний, что он переходит на другую работу, а там наша помощь не понадобится. Расплатился щедро. Мы потом гудели неделю, — ухмыльнулся дядька, причмокивая от воспоминания гудежа на щедрое вознаграждение приятеля.

Я грустно побрела назад, не замечая, что на меня постоянно натыкаются репетирующие артисты и кричат звериная обслуга «поберегись». Уже полтора месяца назад Сергей знал, что исчезнет один или вместе с сестрами, он знал, что Алексея уберут. Злодей. Только так, я могла думать о человеке, с которым проработала много лет и считала другом, практически братом. Возможно, он уже сбежал за рубеж.

Интуитивно же я чувствовала, что искать троицу нужно в пределах города и Подмосковья.

Я посмотрела на мобильник, он искрился обилием сообщений. Но сейчас не было у меня ни желания, ни времени общаться с подругами и подробно пересказывать историю своего неудачного похода. Делиться же предположениями тем более. После отчитаюсь. Не обидятся.

Я приехала в свой старый двор и долго выписывала круги, пока не увидела, что большой шикарный Джип отчаливает, и на его пространство могло встать две мои машины. Быстро совершив маневр, я вписалась на освободившееся место. Посмотрела на окна Дашковых. Через занавески не блестел свет ярких люстр. Почему? Я не знала и решила мгновенно выяснить.

На мой звонок приоткрылась дверь. Фрося, которая старилась раз от разу все больше и больше, ворчливо поприветствовала меня и впустила.

— Чего еще не выяснила?

— Фросенька, прости, что побеспокоила, но увидела, что люстры не горят и испугалась, не случилось ли что?

— У нас теперь ничего уже не случается. Завтра похороны. Вот. Чего же тут светопреставление устраивать. На этот огонь уже никто не придет. Такая примета есть где-то за границей. Петенька рассказывал. Что пока ждут людей, то над крыльцом лампочка горит. Я решила, что если свету больше, то ожидание сильнее. Ошиблась.

Я смотрела на Фросю в полном ужасе.

— Фросенька, но ведь трупов нет. Ищут вполне живых людей. Кого же хоронить.

— Это ты так думаешь, а мое сердце чует — нет их вблизи нас. Значит умерли.

— Или ты мне что-то не договариваешь или ты кощунствуешь.

— Их ищут уже месяц. Если за это время не нашли, то числят…

— … без вести пропавшими. Никто не прекращал поиски. Ты что ж и могилы выкопала и место купила?

— Зачем? К бабушке и Александре Владиславовне всех положу. Вон видишь — все лежат и ждут.

Я заглянула в комнату и увидела всех кукол лежащих в коробках и укрытыми кружевными салфетками, которые долгие годы крючком вязала Фрося.

— Видишь, пригодились, а вы все спрашивали, зачем я глаза себе порчу?