Я люблю Лондон

– Ну и хорошо, – искренне ответила я. Я не представляла иной ночи перед свадьбой, нежели бездельничать с Дженни на диване, обрабатывать ногти и, возможно, вылакать бутылку белого вина, которую мать прячет под раковиной за флаконом «Сиф». – Пиццу закажем?

– Ну, растолстеть уже не успеем… – И Дженни взяла телефон. – Набейте меня пиццей.

* * *

Через несколько часов, развалившись на диване, я досматривала «Крепкий орешек» (мой выбор). «Красотку» (выбор Дженни) мы уже посмотрели. На полу стояла открытая коробка «Домино», а растопыренные пальцы я держала на безопасном расстоянии от ковра, хотя лак уже сто лет как высох. Дженни так сладко спала, свернувшись в уголке дивана, что даже безвременная кончина Алана Рикмена ее не разбудила. Мать с отцом вернулись потихоньку и сунули головы в дверь. Видимо, проверяли, соблюдаем ли мы правила ночевки – не прячем ли где мальчиков и не позволяем ли себе международных звонков. Обычная ночь с пятницы на субботу в доме Кларков. Хотя нет, это же ночь перед свадьбой. В саду стоит огромный белый шатер, а жених где-то в городе, и завтра он придет и женится на мне. Я, хоть убейте, не могла поверить в реальность происходящего!

Стараясь не разбудить Дженни, я выключила телевизор и накрыла ее одеялом, а потом на цыпочках поднялась к себе и легла. В голове решительно не укладывалось, что завтра я выхожу замуж. С другой стороны, в моей жизни все происходит неожиданно. Я не рассчитывала провести сегодня полчаса в Париже. Два года назад я не ожидала переезда в Нью-Йорк. Может, без этого переезда я уже была бы замужем. И уже родила бы ребенка. И не проводила бы сегодня презентацию, в которой попался цветной слайд с двухметровым членом. И вовсе не жила бы нормальной жизнью. От одной мысли о количестве разнообразных «может быть», которые привели меня в это время в это место, захватывало дух. Я нашла Алекса в результате тысячи неправильных решений, которые принимала каждый день и каждую минуту, пока мы не встретились. Теперь даже плохие дни стали легче. С появлением Алекса моя жизнь обрела смысл, она стала сносной, я примирилась с ней, поверив, что пока мы вместе, все рано или поздно выяснится и наладится. Я долго лежала на кровати с улыбкой на лице, а потом заснула крепче и слаще, чем удавалось в течение всех этих дней.

* * *

Утро наступило быстро. Я проснулась в радостном волнении, как на Рождество или в день рождения, но оно быстро уступило место легкой панике и сумятице в голове. День свадьбы. День свадьбы. День свадьбы.

В щели между шторами проникали яркие солнечные лучи – хороший знак, подумала я. Отодвинув занавески, я увидела в углу сада праздничный шатер во всем его белоснежном великолепии. Ближе к дому Дженни вовсю командовала каким-то крупным мужчиной, несшим стереодинамики. Еще один крупный – даже толстый – мужчина опутывал сад гирляндами фонариков. Мои китайские фонарики! Я обрадовалась, как ребенок.

– Энджел, ты встала? – постучала в дверь мать и вошла с чашкой чая. – Хорошо. Я велела Дженни дать тебе выспаться, но сейчас ты нам уже нужна, если мы не хотим «выбиться из графика».

Я была просто счастлива видеть, как мать показывает пальцами кавычки.

– О! – спохватилась я и нырнула в чемодан. – С днем рождения!

Мать изобразила удивление, но мы с ней обе прекрасно знали: свадьба свадьбой, но если бы я забыла о ее шестидесятом дне рождения, то к алтарю пошла бы на костылях. Я выхватила маленький голубой пакет, спрятанный под моими трусами, и вручила его родительнице с негромким «та-дам».

– О, ну зачем же ты тратилась? – заговорила она с интонацией, означавшей как раз противоположное. Я знала, что это мой долг, и она это знала. В пакете нашелся бархатный футляр, а в нем – золотая цепочка с изящным сердечком от «Тиффани» с маленькими инициалами А и С. – Какая прелесть!

– А когда ты сыграешь в ящик, кулон смогу носить я, потому что инициалы у нас одинаковые! – с энтузиазмом воскликнула я. Матери шутка понравилась значительно меньше, чем мне. А ведь она так гордилась своей практичностью. – Как память, – добавила я, помогая застегнуть крошечную застежку на маминой шее. – Потому что я тебя люблю.

– Одевайся и спускайся через пять минут, – велела она. – Спасибо за подарок.

– Тебе спасибо, – сказала я. – Я уверена, ты еще сто лет проживешь.

– Ну хотя бы ты в этом уверена, – сказала мать, спускаясь по лестнице. – Эта свадьба сведет меня в могилу.

* * *

– Так, цветочники, слушайте сюда! – Дженни стояла в оранжерее на деревянном ящике и кричала группе флористов: – Сад разбит на четыре зоны, каждый из вас отвечает за свою. Идите ознакомьтесь с рабочими местами и начинайте носить цветы. Если возникнут вопросы, я здесь. Идите!

– Знаешь, говорят, что люди, выбирающие профессию флориста, по своему психологическому складу серийные убийцы, – поделилась я, двумя руками обхватив чашку с чаем. – Я бы на твоем месте поостереглась.

– Счастливой свадьбы! – завопила Дженни, срываясь с ящика и кидаясь ко мне. Волосы у нее стояли дыбом, выражение глаз пугало. – Я столько кофе выпила… Я в ударе.