Я люблю тебя, Калькутта!

Армянская церковь, не нынешняя, а старая, деревянная, была построена на средства, собранные по подписке, в 1707 году неким Левоном Гевондяном, специально приглашенным из Персии. В 1724 году ее заменила каменная, дожившая до наших дней. Это типичный армянский храм, по сложенный не из туфа, а из кирпича и по-калькуттски выкрашенный в желтый цвет. Внутреннее убранство аскетично в отличие от русско-греческих или католических храмов. На алтаре — крест и 12 подсвечников, символизирующие Христа и апостолов, какие-то фрукты, кокосовые орехи, цветы (отец Акоп объяснил, что на днях праздновался День урожая). Алтарь украшен тремя картинами, написанными английским художником А. Харрисом, — «Троица», «Тайная вечеря» и «Пеленание тела Христа», довольно ординарными.

Настоятель рассказал, что в Калькутте есть Армянский колледж (совсем недалеко от нас, на Фри-Скул-стрит), издается журнал на армянском языке. Узнав, что я привез с собой слайды с видами Армении, он пригласил прийти как-нибудь в общину — показать местным армянам прародину. И совсем смешно пожаловался, что с родины ему шлют для представительских нужд почему-то только молдавский коньяк. «А мне хочется угостить своих гостей армянским коньяком», — улыбнулся он.

25 августа. Был свидетелем ссоры между рикшей и седоком, в которой проиграл все-таки рикша.

Рикша — печальная достопримечательность Калькутты, и только ее одной: во всей Индии «человек-лошадь» ликвидирован как наследие проклятого колониального прошлого и заменен такси или, на худой случай, велорикшей. Но в Калькутте рикши остались — есть данные, что эта профессия кормит до трех миллионов человек. Пробовали было разогнать их в законодательном порядке, но профсоюз рикш весьма горласт и с помощью коммунистов поднял такую бучу, что власти, махнув рукой, отступились.

Профессия рикши проста: легкая коляска на двух больших колесах со спицами, небольшой складной кабинкой на случай дождя или солнца и пара длинных оглобель — вот его транспорт, приводимый в действие мускульной силой. Коляска — отнюдь не собственность рикши, он чаще всего арендует ее у хозяина и платит ему проценты с выручки. Коляска рассчитана на одного седока, но очень часто можно видеть, как две многопудовые матроны втискиваются в нее, чтобы сэкономить несколько пайс. И полуголый, голодный человек волочет свою ношу по раскаленным улицам. Самое страшное, это когда на пути его попадается подъем — он хрипит, задыхается, на ногах вздуваются жилы. Охотно нанимают рикш школьники — в коляску набиваются 5–6 чистеньких мальчиков и девочек в белых рубашечках и синих галстуках и, посасывая мороженое, спокойно катят на человеке-лошади.

С советскими людьми у рикш отношения сложные. Ездить на них строжайше запрещено, вплоть до высылки генконсульством в 24 часа — советский человек не должен унижать индийских братьев. Так-то это так, но индийские братья считают нас скупердяями, жалеющими пару рупий, жизненно необходимых рикше. Он долго плетется за вами сзади, что-то приговаривая, доказывая, потом зло плюет и поворачивает назад.

Рикши — самый дешевый и надежный транспорт, которому не страшны ни жара, ни наводнение. Если такси обойдется вам, скажем, рупий в 30, то рикша на это же расстояние поедет за 5. Поэтому ему суждена еще долгая жизнь на улицах Калькутты.

Дневной заработок рикши — 10–20 рупий в лучшем случае. В худшем его семья ложится спать натощак…

В газетах сообщение: ООН признала Калькутту вторым по загрязненности городом мира. Оказывается, есть и хуже — Карачи. За Калькуттой идут Лахор и другие города, почти все — азиатские.

26 августа. В только что открытом, самом современном концертном зале города — Рабиндра Садане (по-нашему это звучало бы как «Дворец культуры им. Рабиндраната Тагора») начались гастроли одного из самых прославленных танцевальных коллективов Индии — балетной труппы Удая Шанкара. Как ни странно, но она не имеет постоянного помещения и вынуждена скитаться и снимать для репетиций и спектаклей случайные залы. Удержу слова возмущения, памятуя, что у нас очень долго не имел крова, например, замечательный театр Аркадия Райкина…

Имя Удая Шанкара известно далеко за пределами Индии. К стыду своему, я узнал о нем лишь здесь, в Калькутте, — ведь в нашей стране о нем почти никто не знает. Это тем более обидно, что в его судьбе сыграли важную роль два великих русских мастера — Анна Павлова и Михаил Чехов.

Удай Шанкар родился в 1900 году в семье министра при дворе махараджи Джхалавара (карликовое княжество, которое располагалось на территории нынешнего штата Раджастхан). Отец его был широко образованным человеком, знатоком санскрита, философии, поэзии, а также неплохо музицировал, пел и сочинял пьесы для самодеятельного театра, который организовал в своем доме. По его совету старший в семье сын — Удай, проявивший ранние способности к живописи и музыке, поехал учиться в Лондон в Королевскую школу искусств.