Я люблю тебя, небо

Острыми были встречи в небе, теплыми — встречи на земле. Едва умолкали моторы, как на смену им приходили песни на разных языках. Душою этих «магдебургских вечеров» были наши русские песни, а шестиструнную гитару, «неразлучную подругу» Игоря Егорова, всю исписали автографами и теплыми пожеланиями участники спортивной встречи.

Дружбу мы чувствовали повсюду: на аэродроме и в автобусе, по пути на экскурсию в горы к старинным замкам, и на вечере встречи в отряде сельскохозяйственной авиации ГДР, и в интернациональном строю «Ромб» в полете, который на празднике в день закрытия соревнования прекрасно выполнили Пименов, Кале, Кавала и Фаркаш, и на заключительном приеме, где вручались награды победителям.

Вернулись в Москву и через день снова были в пути. Два маленьких ЯКа вел за собой на самолете АН-2 опытный летчик Василий Тычинский. Тушино—Брянск—Киев, Львов—Будапешт—Вена, гостиницы и рестораны («Кукушки», «Верховины», «Интуристы»), котлеты по-киевски, котлеты по-закарпатски — все в пестром калейдоскопе. От этого чувствую смертельную усталость. Сейчас бы наших сибирских пельменей двойную порцию да прогуляться по самой красивой для меня улице в мире — Весенней! Но дело есть дело, — сначала оно.

Раз в два года национальный аэроклуб Австрии проводит большие авиационные праздники в Вене, Вельсе и Линце. Цель этих праздников — реклама авиационной техники и демонстрация мастерства спортсменов. В составе нашей делегации три парашютиста и два летчика-акробата. Перед нами сложная и почетная задача — еще раз доказать, что советские парашютисты и летчики — лучшие в мире.

Трудный перелет подходит к концу. Вот и Вена. Через прозрачный диск вращающегося винта вижу неясные в голубой дымке очертания жилых массивов, кирх и дворцов, серебристую ленту Дуная, разделяющую город на две неравные части. На левой, меньшей — промышленные постройки с острым шпилем двухсотметровой телевизионной вышки, на правой — лабиринт улиц, проспектов и площадей. Что ждет нас в этом городе, мостовые которого обильно политы кровью наших отцов?

На стоянку заруливаем осторожно, грунт аэродрома неровен и каменист. Два года назад киевский летчик Мосейчук сломал здесь винт самолета, попавшего колесом в ямку, случайно прикрытую охапкой сена. Хозяева долго извинялись, с готовностью изъявляя желание возместить причиненный ими материальный ущерб. Но это был не выход из затруднительного положения, в котором оказалась советская делегация — срывался выдающийся по своей смелости и мастерству номер программы — «петля Нестерова» в зеркальном полете «голова к голове» двух самолетов, выполняемый только советскими летчиками. Для замены винта и мотора требовалось два рабочих дня, а до начала праздника оставалось ровно 24 часа. Дальнейшие события развивались так: телеграмма-молния в Москву, через 9 часов из Тушина прибыл спецрейсом ЛИ-2; еще 9 часов — и самолет с новым винтом и мотором был готов к вылету. Руководитель советской делегации от имени ЦК ДОСААФ вежливо отказался от компенсации за поломку винта. Этот факт был самой большой сенсацией праздника.

Чехи, венгры, поляки, югославы — лучшие спортсмены своих стран — прибыли в Вену с интересной программой выступлений. Знакомые лица, известные имена, со многими не раз приходилось бороться в воздухе. Нас представляют штатмастеру (чемпиону) Австрии по высшему пилотажу Гансу Доранту, 43-летнему летчику из Вельса. Коренастый, невысокий, начинающий грузнеть, с маленькими хитрыми глазками — он скорее напоминал дельца, нежели старого воздушного «волка». Услужливо распахнув дверцу своего «мерседеса», Дорант предложил Василию Федоровичу Наумкину, Наташе Прохановой, переводчику и мне подвезти нас до гостиницы. Завязалась беседа.

— Вы, русские, — удивительный народ! Просто диву даешься, как на таких самолетах-малютках вы смогли преодолеть такое колоссальное расстояние.

— У нас есть хорошее слово НАДО, и расстояние для него не помеха. Мы привыкли к большим расстояниям.

Обращаясь ко мне, Дорант спрашивает:

— Вы, вероятно, прибыли в Вену на своем самолете... Какая марка вашего личного самолета, вашего личного автомобиля?

— Вам будет трудно понять меня, господин Дорант. Дело в том, что у нас очень тесно переплетаются понятия «мое» и «наше». В моем распоряжении много наших самолетов и автомобилей.

Дорант продолжает наступать:

— Да, но за свой самолет не надо платить, а за НАШ надо. Я, к сожалению, еще не имею своего самолета, поэтому вынужден платить аэроклубу за каждый час налета большие деньги, от 400 до 600 шиллингов, но все же мое финансовое положение позволило мне налетать в 1967 году 25 часов. Сколько вы налетали, господин вельтмастер?

Не скрывая улыбки, отвечаю:

— Не густо у вас получается, господин штатмастер! В этом году я налетал 200 часов и не платил за это, обратите внимание, ровно ничего...

В маленьких глазках Доранта недоверие и любопытство:

— Сколько же лет вы летаете и каков ваш общий налёт?

— Мой налёт за 13 лет работы составляет около 3 тысяч часов. По нашим понятиям, это немного — летчики Аэрофлота имеют в несколько раз больше.