Я любовь напишу, чтобы ты ее стер

— Что еще я должна услышать? — обреченно произнесла Ясмина, понимая, что он способен и силой удерживать, несмотря на ее сопротивление, и ему будет наплевать, как это будет смотреться со стороны и что их могут увидеть. То, что они сидят здесь — уже плохо, а вот если… кто-то увидит, как она вырывается, а он ее удерживает… Она не может позволить, чтобы он ее так откровенно скомпрометировал.

— Я поторопился, тогда шесть лет назад, — продолжил говорить Фолкет, — испугался, что ты изменишь мне с Аруаном, сбежишь с ним, забыв, что у тебя договоренность с отцом на полгода. И я совершил глупость, подумал, если расскажу о том, что мы с тобой половинки, ты поймешь — выбора у тебя нет, и Аруан не тот, кто тебе нужен. Я ошибся… ты оказалась более упрямой, более несговорчивой, чем я ожидал.

— Ты плохо меня знал, — заметила Ясмина, — я бы никогда…

— Тогда я от отчаянья, что опять всё испортил, решил, что раз ты так хочешь Аруана, ты его получишь, — продолжил Фолкет, не дав Ясмине досказать фразу. — Я сам не знаю, как решился отдать тебя добровольно другому, но тогда… я, наверное, сошел с ума, раз сделал это — исчез из твоей жизни.

— И правильно сделал, — пробурчала Ясмина, опуская голову, пряча взгляд.

— Теперь я так не думаю, это было не правильно. Но сделанного уже не воротишь. Исправить уже ничего нельзя, но… можно продолжить, или… начать все заново.

— И что же ты собрался продолжать? Или начинать заново? — все так же опустив голову и разглядывая свои руки, спросила Ясмина.

— Я решил всё-таки добиваться тебя, — уверенно сказал Фолкет.

— Нет! — вскинув голову, возразила Ясмина. — Ты не смеешь! Ты, как уже сказал, добровольно покинул меня, оставил другому, так что теперь не можешь…

— Тебя задело, что я добровольно уступил тебя другому? Ты жалеешь об этом?

— Я, если честно, очень удивлена, на тебя это так не похоже. Я думала, отец заставил тебя уехать.

— Никто бы меня не смог заставить отказаться от тебя. Но я решил… что нам надо дать время, вернее, тебе дать время… и я надеялся, что твой Аруан… будет более… разумным, отступится от тебя, когда узнает, что ты предназначена мне. Но он… наверное, не смог отказаться от тебя, видимо, искушение было слишком велико. И я… его понимаю. Но всё-таки, он не должен был брать чужое.

— Я не вещь, Легар. И я сама решаю за себя.

— Я дал тебе возможность решить… но ты… выбрала не того. Так, может, стоит все переиграть?

— А тот, это ты? Нет, Легар, наше время прошло, мы упустили свою возможность, слишком многое стояло между нами… мы не смогли… а теперь уже поздно. Я замужем… да, не кривись, я считаю себя женой Аруана. У меня сын, перед которым у меня есть обязательства, так же как и перед мужем, я не могу разрушить их жизни. Очень тебя прошу… оставь меня в покое, не надо ничего… у нас не сложилось… и уже никогда… ничего не будет.

— Скажи мне правду, Ясмина, если бы я тогда… не поспешил, если бы все продолжилось у нас, ты бы спустя полгода была так же неумолима и так же рьяно отказывала бы мне? Выбрала бы тогда Аруана?

— Я не знаю… — тихо ответила Ясмина, отведя взгляд от Фолкета.

— Ты хоть раз пожалела, что выбрала Аруана?

— Я не знаю, — все так же тихо повторила Ясмина, не глядя на Фолкета.

Затем вскинулась и прямо глядя в его глаза, твердо добавила:

— Но я знаю одно — предавать Аруана я не стану, он мой муж, как бы ты этого не отрицал, и я останусь ему верна. У нас сын, перед ним я тоже не хочу и не могу быть виноватой. В моей жизни уже хватит скандалов, и я не хочу, чтобы пострадал мой ребенок. Я никогда не буду твоей любовницей.

— Любовницей? Ну, уж нет. Любовница ты для Аруана, а я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Легар, очень прошу, умоляю, не рушь мою жизнь. Если все узнают, что все эти годы мы с Аруаном притворялись, что женаты… это будет катастрофа и для меня, и для нашего сына, и для всей моей семьи. От этого позора мы долго, возможно, никогда не отмоемся. После этого ты думаешь, я стану твоей женой? Да ни за что!

— Успокойся, — поморщился Фолкет, — я не выношу слез, особенно твоих. Я не собираюсь рушить твою жизнь, вытаскивать на всеобщее обозрение наши тайны.

— Тогда что ты хочешь? — тяжело дыша, пытаясь справиться с подступающими слезами, спросила Ясмина.

— У меня есть мысли, как объяснить все остальным… чтобы никто не пострадал, возможно, не все поверят, но, думаю, все примут наши объяснения и оправдания.

— Ты не понял? Я не предам Аруана! И если ты собираешься опять нагло домогаться и преследовать меня, то…

— Я не буду этого делать. Но позволь мне бывать на тематических балах и званых вечерах, что ты устраиваешь и которые гремят на всю Пустошь и даже в княжестве об этом наслышаны. Позволь мне немного, в рамках приличия, ухаживать за тобой. И не отталкивай меня холодно и намерено, я обещаю, что никак не буду тебя компрометировать. Мне… достаточно будет видеть тебя, слушать тебя, общаться с тобой, танцевать с тобой.

— И ты удовлетворишься этим? — усомнилась Ясмина.

— Пока… да… а там… кто его знает, что будет дальше с нами. Я уже ничего не смею загадывать.

— Разве можно тебе доверять?