Я, Лунин…

— Во! Точно! — обрадовался Эдик. — Приятно иметь дело с образованным человеком. Очень активно она это самое делала, прям жесть. Очень, видать, Толькой недовольной она была.

— А Анатолий?

— Что Анатолий? — Кравцов с еще большим недоумением посмотрел на Лунина. — Он поначалу всем доволен был. А как иначе? Самогон-то у меня отменный, двойной перегон. Слеза! Могу налить стопарик.

Слепень наконец выбрал удачный момент и, зайдя на свою жертву со спины, укусил Лунина за шею. Илья судорожно хлопнул рукой себя по загривку и почувствовал, как под ладонью что-то брызнуло во все сторону мокрым.

— В другой раз. Вы лучше скажите, Анатолий с Дарьей как разговаривал? Тоже жестикулировал? Может, кричал на нее? Вы вообще что-то из разговора слышали?

— Ничего я не слышал, — вздохнул Кравцов, — я как-то и не прислушивался особо. А Толик, он сидел себе спокойно, руками не махал. Он гитару ими держал. А чтоб он кричал когда на кого, я что-то такого вообще не припоминаю. Да и вообще он ведь всегда не шибко разговорчивый. Вот сидишь с ним за столом, выпиваешь, а он все молчит, молчит. Потом скажет что-нибудь такое, шибко умное, и опять молчит. У него книжка, кажись, есть какая-то, вот он в ней как вычитает какую мыслю, так потом непременно тебя и озадачит.

— Значит, Анатолий в тот день вел себя спокойно?

— Как всегда, — кивнул Эдик. — Потом, как Дашка ушла, он, конечно, пригрустил малость, выпил пару раз всего с нами да и ушел. Это я еще точно помню. Вот как остальные уходили, этого я уже не припоминаю. Кстати, вру! Когда Толик уходил, он что-то вдруг занервничал, я даже удивился.

— А подробнее можно?

— Можно и подробнее. Встал из-за стола он нормально, попрощался со всеми, а как за забор вышел, калитку прикрыл, и тут как прорвало его. Таким матом покрыл на всю улицу, мне аж перед мужиками неудобно стало.

— Вас? — уточнил Илья. — А за что?

— Да кто ж его поймет, — недоуменно пожал плечами Кравцов. — Пить надо в меру, а то ж как бывает, глаза зальют, а потом контролировать себя не могут. Вот у меня, верите, нет, никогда такого не бывало, чтоб я больше нормы выпил. Ни в жизнь!

— А у вас норма это сколько? — заинтересовался Лунин.

— Так пока не упаду. — Эдик широко улыбнулся и потер горло, оживляя пересохшие связки. — Может, все же по стаканчику?

— Спасибо, — Илья поднялся со скамьи и потер зудящее место укуса, — мне еще в город ехать. Пойду я.

— Ну так и счастливого пути. — Кравцов вскочил на ноги и, потеряв к Лунину всякий интерес, устремился к дому. Уже заскочив на крыльцо, он обернулся: — Выходить будете, калиточку прикройте, если не трудно, а то куры соседские заходят, весь огород раскопали уже.

— Непременно!

Илье хотелось сказать еще что-нибудь о пользе существования заборов даже для тех, кому нечего скрывать, кроме своего огорода, но ничего остроумного в голову не приходило, и он молча пошел к калитке. Оглядевшись по сторонам в поисках бродячих кур, он не глядя потянул на себя деревянную створку и тут же коротко чертыхнулся. Одна из штакетин на калитке была оторвана, и из поперечной доски торчал ржавый гвоздь, о который Лунин и оцарапал запястье. Илья приложился губами к ранке, а затем сплюнул себе под ноги. Хотя Лунин и не возлагал особых надежд на визит к Кравцову, ему все же было обидно, что разговор оказался совершенно бесполезным. Потирая запястье, он сделал несколько шагов к автомобилю, оставленному в тени нескольких растущих на обочине берез. Каждый шаг его был медленнее предыдущего. В конце концов, не дойдя пару метров до машины, Илья остановился, взглянул на оцарапанную руку, после чего зашагал в обратном направлении. Вернувшись к покосившейся калитке, он присел на корточки и осторожно провел руками по густорастущей с обеих сторон тропинки траве.

Он бы никогда не заметил того, что искал, если бы не яркое июньское солнце. Под его лучами маленький кусочек нержавеющей стали на мгновение блеснул из-под отогнутых в сторону лопухов, а еще через секунду уже лежал у Ильи на ладони. Распрямившись, Лунин как следует разглядел свою находку. Самая обыкновенная, серебристого цвета застежка от часов, к которой крепился небольшой, неровно оторванный кусочек черного ремешка из искусственной кожи. Судя по всему, ремешок был уже потерт или надорван когда-то уже давно, и большого усилия, чтобы разорвать узкую полоску дешевого кожзаменителя, не потребовалось.

— Нехорошо, очень нехорошо, — пробормотал Илья, пряча находку в карман. Сокрушенно вздохнув, он огляделся по сторонам и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, вновь направился к своему автомобилю.