Я, Мая Плисецкая

Мне же в свой вечер предстояло потрудиться вдосталь: „Дама" - пятьдесят минут, „Кармен-сюита" - сорок шесть. Я почти все время на сцене. Но - выдержала. Победила. И без пошлой скромности хочу написать об этом. Для будущих коллекционеров театральных хроник.

Слышу через сценическое радио режиссерское привычное, обжигающее: „Внимание, дирижер в оркестре, начали". Александр Лазарев дает ауфтакт скрипкам. Судьбу „Дамы", так же как и судьбу „Чайки", Щедрин доверил ему. Звучит первая щемящая фраза. Для меня она олицетворяет слова Антона Па-лыча: „Анна Сергевна и Гуров были точно две перелетные птицы, самец и самка, которых поймали и заставили жить в отдельных клетках"...

Мы стоим с Ефимовым друг против друга в метре от закрытого еще занавеса. Я лицом в зал. Он повернут к залу спиной. Замерли. Не шелохнемся. Слушаем музыку. Вздох виолончелей. Капли пиццикато. Не ошибиться! Через такт занавес медленно начнет раздвигаться. Гуров подымает Анну Сер-гевну, прижав ее ноги к своей груди. Как я счастлива, что танцую этот лиричнейший, вершинный чеховский рассказ. Белый шпиц, которому вскоре прогуливаться с Анной Сергев-ной по ялтинскому пирсу, тихонько поскуливает в кулисе. Значит, музыка Щедрина и его не оставляет равнодушным, действует на нервные окончания, тревожит, бередит.

...Той же первой поддержкой спектакль и заканчивается. Я простираю руки к крымскому небу, к Черному морю, к клубящимся облакам, ко всем людям, населяющим нашу божественную, бесподобную землю. Разве жизни Анны Сергевны и Гурова „не разбиты"? Как жить им дальше?..

...В вереницах поклонов выходят все участники: мы с Ефимовым, дирижер Лазарев, художник Левенталь, репетиторы Борис Мягков, Татьяна Легат, композитор, создавший эту хрустальную, чувственную партитуру.

Щедрин прилюдно обнимает меня на сцене и, улыбаясь, заговорщически говорит:

- Эта музыка - тебе подарок к дню рождения. Не кольцо же с бриллиантом дарить?..

Глава 44

„ХОЧУ СПРАВЕДЛИВОСТИ*

на титульных листах четырех балетов Родиона ЩедринА на стоит мое имя:

„Конек-Горбунок" - Майе Плисецкой. „Анна Каренина" - Майе Плисецкой, неизменно. „Чайка" - Майе Плисецкой, всегда. „Дама с собачкой" - Майе Плисецкой, вечно... Расхожее жеманство вовсе не остановит меня сказать о музыке мужа своего, что я ощущаю, что чувствую.

Щедрин всегда был в тени прожекторов моего шумного успеха. Но, на радость мою, никогда не страдал от этого. Иначе не прожили бы мы безоблачно столь долгие годы вместе. Это - и по счастливой природе независтливого характера своего, и благодаря спокойной убежденности в силе своих великих изначальных творческих возможностей. Да еще постоянная погруженность в музыку. Елена Михайловна Ильющенко спросила меня однажды, когда я только вышла замуж за Щедрина: „Как можно лечь в постель с человеком, у которого в голове всегда музыка?" Можно, Елена Михайловна, можно, и совсем неплохо можно!..

Но, в сущности, непросто, когда два художника живут бок о бок. Кому-то одному день ото дня надо уступать дорогу. Если делать это постоянно, через усилие, стискивая зубы, - мнимое равновесие в конце концов непременно нарушится и... конец союзу.

А что же музыка к моим балетам?..

Обыватель сплетничал: муж - „балетный композитор", сочиняет балеты под диктовку своей взбалмошной примадонны, „карьеру делает". А по правде - все было как раз наоборот. Было, не побоюсь сказать, может, самопожертвование. Щедрин - профессионал самой высокой пробы. И балет мог сделать отменно, и оперу, и что угодно. И писал он балеты прямо мне в помощь. В вызволение от надвигающегося возраста: новый репертуар обязательно выведет в следующую ступень искусства, новый репертуар один сможет уберечь от театральных злокозней, от самоповтора, от втаптывания, погружения в инертность, в бездействие...

Конечно, каждая новая сверхзадача увлекала его, зажигала препятствием. Но была здесь и немнимая забота обо мне, боление, сопереживание, тревога. А может, проще говоря, любовь?.. Я пишу эти строки, и меня затопляет нежность.

Будет неполной моя книга, промолчи я обо всем этом.

Имя Щедрина в музыкальном мире знают достаточно хорошо. Только мне обидно, что имя знают лучше, чем музыку. Родион Щедрин? Да, конечно, „Кармен-сюита", „Кармен-балет". Вариации по Бизе.

„Кармен-сюита" взаправду удалась на славу. Виртуознейшая пьеса! Но если Щедрин смог так обойтись со знакомыми совсем каждому мотивами, неужели не интересно господам дирижерам полистать и иные, собственно его работы? Многое замечательное в них обнаружите!.. „Кармен-сюита" - лишь капля из того, что сделано Щедриным...

Я диву даюсь, почему балет „Дама с собачкой" прошел мимо внимания хореографов... Подлинно балетная тема. Магия Чехова. Чудный образ героини. Компактность: один акт. Длительность: три четверти часа. Состав оркестра: самый минимальный. Лишь струнные плюс еще три-четыре инструмента. И главное, пронзительная, до сердца бередящая музыка, свежая и сочная, как антоновское яблоко. Почему, черт возьми? Как разбудить мне вас, спящие красавцы?..

Где бы я ни танцевала этот балет в своей постановке,