Я, Майя Плисецкая

Импресарио прислал мне билет на «Air France», через Париж, кратчайшим путем. Девица летит за казенный счет, за государственные денежки. Летит «Аэрофлотом». Через Кубу, Мексику, Перу. Всякий советский человек обязан летать только советской авиакомпанией. «Аэрофлотом».

Каждый раз Госконцерт норовил заставить всех импресарио раскошеливаться и оплачивать дорогу, гостиницы сопровождающим. Шли торги. Если импресарио наотрез, насмерть отказывался — путь больно дальний, в большую копеечку, как в этом случае, — Госконцерт отправлял соглядатая за казенный счет...

Девица прилетает в Буэнос-Айрес на третьи сутки. Обалделая, где ночь, где день — не разумеет. За мой отель платит импресарио. Отель комфортабельный, рядом с театром Колон, в центре города. Девица, по протеже работников советского посольства, с трудом размещается на самой окраине города в трехгрошовом отеле для сутенеров и проституток. На просто отель Госконцерт денег ей не выдал. Как же иначе? Каждый день вся страна умиленно цитирует высокопарную чепуху Брежнева: «Экономика должна быть экономной!» Спи посему, девица, с дешевыми путанами в непристойном отеле на окраине Буэнос-Айреса. Экономика должна быть экономной.

Девица попадается стеснительная, теряющаяся. Ни в театр, ни в отель пройти не может. На пятый день тянет меня при выходе после спектакля за рукав:

— Майя Михайловна, я Ваша сопровождающая... Меня Госконцерт послал. В чем помочь нужно?..

Потом толкуем с ней по телефону — сколько заплатил импресарио, сколько предстоит выступлений, какие бумаги требуются, куда и сколько сдать денег.

А сдавали мы каждый раз по-разному — ни точного процента, ни логики какой, ни закономерностей не сыщешь. Запутывали нас, ясное дело, намеренно, чтобы поменьше вопросов артист задавал: почему, зачем, с какой стати?.. Да был бы каждый раз напряжен, отягощен подсчетами. Что недосдашь в валюте — в рублях заплатишь в десятикратном размере. Пощады никому не было.

Пример с незадачливой девицей — курьезный. Мне было искренне жаль ее.

Другой пример, пострашнее, потипичнее.

Лечу с партнером во Флоренцию. На флорентийский май. «Гибель розы» танцевать в гала-программе. С нами, как заведено, сопровождающий. Работник Госконцерта товарищ Виктор Березный. Рубаха-парень, шустрый, контактный, улыбчивый, голубоглазый...

Дирекции фестиваля товарищ Виктор Березный свалился как снег на голову.

— Для синьоры Плисецкой и ее партнера номера в отеле зарезервированы. Для синьора... Госконцерт, увы...

Березный самостийно селится в номере Ефимова (Борис Ефимов был моим партнером в ту поездку). Номер одноместный, постель в нем одна.

— Ничего, Борис, мы и в одной кровати уместимся. Мы ведь друзья, верно?..

Храпел синьор Госконцерт на весь этаж, стены дрожали, спать Ефимову никак не давал. Приходил Ефимов на репетиции измочаленный, вялый, невыспавшийся, все зевал. Поддержки срывал. Хорошо еще, что гомосексуальных склонностей у бравого сопровождающего из Госконцерта не было. Зазря прислуга отеля на двух мужиков в одной постели косилась.

Перво-наперво выгреб товарищ Березный все содержимое из мини-бара в номере. Заставил весь холодильник банками с черной икрой.

— Не попортились бы на итальянском солнышке...

— Как ты через нашу таможню, Виктор, провезти их умудрился? — дивится Ефимов.

— А у меня справка для шереметьевской таможни из министерства. Я через специальную дверь хожу. Там не смотрят...

Исчезал подолгу Березный, таяли одна за одной икорные банки, нашими репетициями, спектаклями не интересовался.

К премьере партнер мой вновь обрел силы, окреп, поддержки пошли гладко. Попривык Ефимов к храпу в своей постели. Оклемался.

После последнего выступления прием «а-ля фуршет». Березного на нем опять — след простыл. Занят чем-то по горло синьор Госконцерт.

Директор театра — деликатный, аристократичный Альберт и — зовет меня приехать вновь через три месяца.

— Но, пожалуйста, приезжайте соло, одна. Без партнера. Что из Вашего репертуара можно танцевать одной? «Айседору»?

Соглашаюсь на «Айседору».

— Госконцерт содрал за вас непомерные деньги: по семь тысяч двести долларов за каждую «Розу». Без партнера Ваш приезд, надеюсь, будет стоить дешевле. Фестиваль, публика Вас любят, но согласитесь...

— Какие семь тысяч двести долларов? У меня на руках копия госконцертовского контракта на четыре тысячи...

— Если бы четыре. Семь тысяч двести долларов за каждое выступление...

— Это недоразумение. Вот бумага...

Достаю из сумки машинописный контракт, перевод соглашения на русский, врученный мне в Москве.

Альберти по-русски не понимает, но цифры прочитать может: 4000 ам. долларов.

Зовет финансиста.

— Принесите контракт на Плисецкую (наш удивительный диалог переводит Женя Поляков, работающий уже несколько лет во Флоренции руководителем местного балета).

Бухгалтер приносит бумаги.

— А почему на Плисецкую два контракта? На четыре и три тысячи двести?..

Финансист в стремительном темпе бешено жестикулирует. Объясняет...

Обращаюсь к Жене. Что он говорит? В чем дело?