Я – Малала

– Что новенького в школе?

Мне интересно, кто с кем подрался, кого учитель похвалил, кого отругал. По результатам последних экзаменов Мониба стала первой ученицей в классе. Мое место за школьным столом по-прежнему не занято. Над входом в школу для мальчиков господин Амджад повесил большой плакат с моим портретом. Он говорит, что здоровается со мной каждое утро.

Я рассказываю Монибе о жизни в Англии. Рассказываю про улицы, вдоль которых стоят одинаковые дома – совсем не так, как у нас, где каждый дом совершенно не похож на другой и глинобитная лачуга может притулиться под боком у настоящего дворца. Дома здесь надежные и крепкие, они наверняка могут выдержать и землетрясение, и наводнение, рассказываю я. Жаль только, что крыши у них не плоские и играть в крикет на них нельзя. Англия мне нравится, потому что люди здесь вежливые и соблюдают правила поведения, говорю я; они уважительно относятся к полиции и не мусорят на улицах. Все здесь совершается точно в назначенное время, без опозданий. Правительство выполняет свои обязанности, и мало кто из жителей страны знает имя командующего армией. Все женщины, которые хотят работать, работают, причем занимаются такими профессиями, о которых в Свате и помыслить нельзя. Здесь есть женщины-полисмены и женщины-охранники, женщины, которые руководят крупными компаниями и корпорациями. Все они одеваются так, как им нравится.

Я стараюсь поменьше думать о покушении, хотя каждый раз, глядя в зеркало, невольно вспоминаю о нем. Операция по восстановлению нерва помогла, но все же лицо мое теперь не совсем такое, как раньше. Я не могу как следует подмигнуть левым глазом, а когда говорю, он слегка закрывается. Хидаятулла, друг моего отца, говорит, что я должна гордиться следами, которые оставил талибский выстрел.

– Ты принесла себя в жертву, и потому лицо твое стало даже прекраснее, – говорит он.

До сих пор неизвестно, кто в меня стрелял, хотя человек по имени Атаулла Хан взял на себя ответственность за покушение. Полиция до сих пор не сумела его найти. Нам сообщают, что ведется следствие, которое нуждается в моих показаниях.

События того дня стерлись в моей памяти, но иногда воспоминания вспыхивают в моем сознании, словно кадры кинохроники. Происходит это всегда неожиданно. В июне этого года в Абу-Даби я испытала острый приступ паники. Мы приехали в Саудовскую Аравию, чтобы совершить умра, малое паломничество. Вместе с мамой мы отправились в торговый центр – она хотела купить паранджу для посещения Мекки. Я заявила, что обойдусь без паранджи и ограничусь хиджабом, мусульманским головным платком. В шариате отсутствует закон, согласно которому женщина должна непременно носить паранджу. Мы шли по торговому центру, когда мне вдруг показалось, что меня окружили боевики с пистолетами. Я похолодела от ужаса и едва удержалась от крика. «Малала, ты уже смотрела в лицо смерти, – сказала я себе. – Бог даровал тебе вторую жизнь. Ничего не бойся. Страх мешает двигаться вперед».

Мы верим, что Аллах исполнит заветные желания всякого, кто попросит об этом, стоя у Кааба[2] черного куба – главной святыни мусульманского мира. Молясь у Кааба, я просила Бога установить в Пакистане мир и дать всем девочкам возможность учиться. К собственному удивлению, я заметила, что по моему лицу текут слезы. Когда мы посещали другие святые места в пустыне вокруг Мекки, места, где жил и молился Пророк, да пребудет с ним мир, я была поражена, увидев множество мусора – бумажек, пустых бутылок, пакетов. Жаль, что люди относятся к своей истории так пренебрежительно. Полагаю, они забыли, что Пророк, да пребудет с ним мир, учил нас: чистота – это половина веры.

Теперь мой мир стал иным. Границы его раздвинулись. На полках в гостиной нашего дома в Англии стоят премии, присужденные мне в разных странах мира – в Америке, Индии, Франции, Испании, Италии, Австрии и многих других. Я даже стала самым молодым в истории номинантом на Нобелевскую премию мира. Я всегда радовалась, когда получала призы за отличную учебу. К этим премиям я отношусь иначе. Конечно, я очень признательна, что мне их присудили. Но они напоминают о том, как много еще предстоит сделать, чтобы все дети на планете имели возможность учиться. Я не хочу, чтобы меня считали «девочкой, которая была ранена талибами». Намного лучше быть «девочкой, которая борется за право детей на образование». Именно этой цели я хочу посвятить свою жизнь.