Я манипулирую тобой. Методы противодействия скрытому влиянию

Давайте вспомним мою классификацию манипуляторов, описанную в первой главе. Как вы понимаете, «обвинитель» – главное действующее лицо в данной манипулятивной апелляции к чувствам. Его основная мишень – чувство вины, которое он пытается привить всем своим жертвам. Ведь вину легко пробудить в каждом из нас. «Вот у Маши, подруги твоей, прекрасные отношения с мамой. Она и делится с ней всем, и помогает постоянно, и внимательная. Вот что я-то не так сделала? Чем провинилась перед тобой?»

«Никому я не нужна, такая старая и немощная! Все правильно… Вы молодые, вам бы жить да веселиться, а я для вас обуза. Вот помру скоро – вздохнете с облегчением!» – говорит своим детям престарелая мать. Любопытно, что эта манипуляция может быть как прагматической, так и гедонистической. Прагматическая – если старушка желает, чтобы ее, например, навестили. Гедонистическая – если итоговой цели у нее нет. Это привычная коммуникативная модель, призванная просто вызвать чувство вины и обратить внимание на манипулятора. Кстати, пожилые люди, как и дети, – самые активные манипуляторы-гедонисты. Но об этом позже, в следующих главах.

Я не случайно привел несколько иллюстраций апелляции к чувству вины на примере родительских отношений. Анализируя кейсы участвовавших в моем исследовании людей, я обнаружил, что бóльшая часть из них (около 60 %!) была связана с отношениями «родители – дети». Это удивительно, но чаще всего родители являются главными «обвинителями», которые, возможно, сами того не подозревая, портят жизнь своим детям. Думаю, многим читателям будет знакомо: «Когда замуж выйдешь?», «Когда я уже бабушкой стану, а то умру и внуков так и не увижу?», «Когда ты уже меня с невестой познакомишь, а то соседям стыдно в глаза смотреть?» – или такое тонкое, как «Ты обо мне не думай, отдыхай…» (с корвалолом в руке), но при этом добавляется: «Мне ничего не надо, лишь бы сыночек (дочка) был(а) счастлив(а)». Манипуляция и любовь – все перемешалось.

Это интересно!

Иногда чувство вины абсолютно неоправданно. В психологии есть один интересный феномен, который называется «синдром уцелевшего». Например, многие чудом уцелевшие в авиакатастрофах впоследствии испытывают непреодолимое чувство вины за тех, кто трагически погиб. Это же касается выживших в автокатастрофах, во время захвата заложников или боевых действий или, например, в концентрационных лагерях. Казалось бы, люди должны радоваться, что остались в живых, однако вместо этого терзаются угрызениями совести: почему погибли не они; почему остальные не выжили. Со временем они даже начинают брать на себя ответственность за случившееся, в том числе за смерть других людей.

У каждого человека есть своя картина мира и свой взгляд на то, что такое хорошо и что такое плохо; что можно делать, а что нельзя. Нельзя врать, воровать, делать людям плохо, предавать и так далее. Манипулятор будет не только обращаться к внутренним догмам жертвы, но и навязывать свою парадигму добра и зла, рисовать свой образ «правильного» поступка, свою картину идеального мира. Он будет диктовать, как надо было поступить, и рассказывать, почему вы категорически неправы, будет навязывать ответственность за него и за его состояния. И зачастую такие навязанные установки абсолютно расходятся со здравым смыслом. Впрочем, это и не важно, ведь цель другая: пристыдить свою жертву любой ценой, вызвать дискомфорт. Основа мнимой вины – это чувство полной беспомощности. Груз ложной вины тяжек. Обвинитель всегда будет обращаться к совести, демонстрировать свои нарушенные границы.