Я - машина

Через несколько дней оба пациента окончательно пришли в себя. Первым делом попросили воды, а потом обвинили доктора в том, что он маньяк, и пригрозили судом.

– Что вы с нами сделали? – спросили они одновременно.

– Я сделал вас счастливыми, – с жаром ответил Александр Петрович, – Теперь вы будете понимать друг друга, как самого себя. Но прежде… Скажите мне, что вы чувствуете? Снилось ли вам что-нибудь?

Роман прошептал:

– Мне снились кошмары. Я видел, как кто-то большой и страшный постоянно наказывает меня, избивает и запирает в туалете с выключенным светом. Я не могу дать ему отпор, мне больно и тоскливо. Я даже боюсь желать ему смерти и желаю ее себе.

– Это же… Это же мое детство, – прошептал Вадим, – А большой и страшный человек – это мой отец.

– Да я знаю, – ответил Роман, не глядя на него, – Я все знаю. Я знаю, почему ты не дал ему отпор, я знаю, почему ты не любишь женщин. Я знаю, что ты нашел во мне. Мне страшно и холодно. Я так одинок, так одинок.

Александр Петрович осторожно возразил:

– Но ведь вы такой оптимист и весельчак!

– Не знаю, – отвечал Роман, – Теперь мне плохо, я хочу спать, я страшно устал. Но не могу уснуть, моя голова забита всякими глупостями. Я пытался придумать вечный двигатель и систему алгоритмов для наилучшего выживания в нашем обществе. Какой-то бред!

– Я всегда об этом думаю, – посмотрел на него Вадим, – Ложусь спать, но лежу с открытыми глазами часа два-три и думаю о мире. Придумываю всякие вещи.

– Это ужасно, – покачал головой Роман, – Как можно жить со всем этим? С этим бредом. С этим страхом. С этой невыносимой тоской, с этими болезненными воспоминаниями, с этими снами, которые кажутся более настоящими, чем реальность! И…с этой чертовой любовью… Вадим смотрел на него немного искоса. Совсем чуточку скривившись. Александр Петрович внимательно слушал. Весь обратился во внимание и слух.

– И теперь я знаю, почему Вадим стал художником, – продолжал Роман, – Я-то всегда думал, что рисовать начинают только одни придурки, которым в жизни больше нечем заниматься. Он пошел учиться рисовать, я поступил на экономический факультет. Я думал, что он просто глупый, молодой, несерьезный, теперь я знаю… У него не было выбора. Это не он выбрал свою судьбу. А судьба выбрала его. Только рисуя, он мог жить. Теперь мне все понятно. Кроме одного…

– Чего же? – Александр Петрович чуть наклонился вперед.

– Что будет с нами дальше? – подал голос Вадим, гневно посмотрев на доктора, – Это для вас мы уникумы. А на самом деле – уроды. Сумасшедшие с раздвоением личности.

Александр Петрович принялся убеждать его, что после непродолжительного курса реабилитации все придет в норму. А сам старался не вспоминать о странных переменах в личностях Лайки и Графа. Конечно, если у собак может быть личность.

– Черт. Не хочу здесь больше оставаться! – воскликнул Вадим, спрыгнув с кровати, – Немедленно верните мне мою одежду и выпустите отсюда! Я этого так не оставлю! Это вмешательство в личную жизнь и нанесение тяжких телесных!

Александр Петрович грустно повесил голову.

И вдруг заметил, что Роман сидит неподвижно, обхватив колени руками и глядя в пол.

– Роман, что с вами? – с участием поинтересовался Александр Петрович, – Вам плохо?

– Нет. Мне просто не хочется ни о чем говорить. Грусть прошла и… мне хорошо.

Вадим нервно одевался, бормоча угрозы и ругательства. Александр Петрович хотел было сказать еще что-нибудь, но вдруг раздался звонок в дверь. От неожиданности Александр Петрович вздрогнул. Вместе с ним вздрогнул Роман. Лишь Вадим оставался холодным и спокойным. Звонок повторился снова.

– Надеюсь, это милиция, – осклабился Вадим, – Вас посадят. Вы маньяк! Вы нас изуродовали! Какого черта мне сейчас так хреново, как никогда в жизни не было?!

– Вам больно? – спросил Александр Петрович, не обратив внимания на все остальные слова.

– Да, черт побери, мне больно! Представьте, что вашу душу выворачивает наизнанку!

В глазах Вадима стояли слезы. Он задыхался. И отвернулся, чтобы никто не видел, если вдруг он заплачет.

Звонок повторился снова и стал тренькать все настойчивей.

– Наверное, это кто-нибудь с работы, – предположил Александр Петрович и отправился открывать.

Доктор глянул в дверной глазок и увидел Зину – молодую медсестру. Вот. Он оказался прав. Наверняка на работе его потеряли – ведь он даже не позвонил и не придумал правдоподобных отговорок. Просто пропал на несколько дней.

Решив соврать, что заболел, Александр Петрович открыл дверь. И вдруг в квартиру вломился целый отряд милиции. Тщедушного пожилого человека прижали к стене и защелкнули на запястьях наручники.

– Стоять, не двигаться!

– Только не делайте ему больно, – закричала Зина откуда-то, казалось, издалека, – Он не преступник, он просто старый больной человек!

– Вы не понимаете, не понимаете! – тихо простонал Александр Петрович, но на его слова никто не обращал внимания. Его поволокли из квартиры.

***