Я - машина

Подул ветер, и старые трубы протяжно заскрипели металлическим звуком, который поверг Вовку в тоску.

– Это очень грустно, – сказал он вдруг.

– Что грустного-то? – не понял его Шурик.

– Грустно видеть эту груду железа здесь. Понимаешь, ведь кто-то строил ее, кто-то ездил на ней, и вдруг все… ничего больше нет. Ну, как прошлое, которое не вернуть.

Шурик непонимающе смотрел на своего друга.

– Старые вещи – они как будто могут говорить с тобой, – продолжил Вовка, – О прошлом, которое несут в себе. Я вот смотрю на паровоз, одинокий и забытый здесь, и представляю, каково ему. Машина еще как бы жива, а люди, которые дружили с ней, уже мертвы.

Шурик покачал головой:

– Дурак ты. Вечно как скажешь чего… Вот потому тебя и считают ненормальным.

Вовка надулся:

– Все равно не поймешь ты!

– Да ладно, пойдем в кабину залезем, там сбоку есть лестница. Может, еще чего интересного найдем, – отмахнулся Шурик.

Ребята еще раз обошли паровоз и остановились в том месте, где облезлая металлическая лестница из нескольких ступенек вела в кабину.

Шурик первый вцепился в лестницу и, как маленькая обезьянка, вскарабкался наверх. За ним медленно и осторожно залез его друг.

Они оба оказались в небольшой кабине поезда. Здесь стоял затхлый запах тряпок и плесени. Несколько каких-то рычагов находилось у переднего окна, тут же свисали какие-то поручни, позади кабины была еще одна маленькая железная дверца. Если посмотреть в переднее окно, то трубы загораживали весь пейзаж.

– А как же они на дорогу смотрели? – почесал голову Шурик.

– Они стояли возле рычагов, – показал пальцем Вовка, – И смотрели на дорогу в боковое окно. Эти поручни, скорей всего, нужны для того, чтобы давать гудок и спускать давление в баллоне. Позади дверца ведет в отсек, где находится топка. Там же хранился уголь.

– А ты откуда знаешь?

– Я так думаю.

– Он так думает, – передразнил его Шурик.

Они постояли еще немного в кабине, и решили осмотреть топку. Вцепившись руками в железную дверь, они потянули ее на себя. Раздался визгливый, душераздирающий скрип. Дверь поддалась.

– Слышишь? – насторожено сказал Вовка, – Это железо плачет, оно по людям соскучилось.

– Ну, тебя! Нагонишь жути.

Ребята отворили дверь до конца и заглянули внутрь. Маленькая лестница вела куда-то вниз. Несколько больших ламп когда-то освещали этот вагон. Тут пахло углем и пылью. На черном от сажи полу валялся черенок от лопаты.

– Ой, ты только посмотри на нас! – воскликнул вдруг Шурик.

Ребята осмотрели ладони. Руки были испачканы рыжей ржавчиной, а на одежду оседала черная угольная пыль.

– Меня родители дома убьют! – скуксился Шурик, – Еще и стирать заставят.

– Зато мы прикоснулись к прошлому, – ответил Вовка.

Их слова тонули в глухом деревянном вагоне, в котором не было эха.

– Ну чего, – подмигнул Шурик Вовке, – Спускаемся?

– Конечно.

От каждого шага по деревянному полу облако пыли поднималось в воздух. Ребята закашляли.

– Все, я ухожу отсюда! – плаксиво сказал Шурик, – Надоело!

Он еще раз чихнул на прощанье и полез обратно в кабину. А Вовка сделал еще несколько шагов вглубь вагона. Он осмотрел железную топку, проклепанную штифтами. Топка была такой большой, что туда запросто мог забраться человек. Тут же рядом с топкой находилось несколько каких-то круглых счетчиков, напоминающих часы.

«Наверное, чтобы замерять давление», – подумал мальчик.

Вдруг в поезд звонко ударил камень. И сразу же раздался крик Шурика, заскучавшего снаружи:

– Ты русский, а я немец! Ты попал под обстрел!

Еще один камень звонко ударил по железу. Вовка тут же включился в игру. Он поднял с пола черенок от лопаты, выглянул в окно и, увидев своего друга, швырнул в него черенком. Тот отскочил в кусты, и тут же в поезд полетело еще несколько камней. На этот раз Шурик целился в окошко.

– Бей немца! – радостно заорал Вовка, поднимая с полу прилетевший камень.

Так они, забыв про паровоз, начали играть в войну. Дети всегда дети. Они кидались камнями, смеялись и возмущались нарушению правил.

Незаметно для них наступили сумерки. Солнце окрасило верхушки деревьев ярко-оранжевым. Алые и золотые облака уплывали за горизонт. Нагретый за день воздух поднимался от земли.

Шурик опомнился первым.

– Вовка, нам домой пора! Скоро темно станет.

Вовка послушался разумного совета. Он вылез из паровоза и спрыгнул на землю.

– А давай про это место никому не будем говорить? – предложил он, – Это ведь мы нашли! Это наше место.

Шурик пожал плечами.

– Давай, – согласился мальчик, – Здесь прикольно играть в войнушку.

Они оба засмеялись, и оба заспешили домой, обсуждая события прошедшего дня.

Дойдя до развилки, они остановились.

– Подожди, – сказал Вовка, – У меня шнурки развязались.

Он поставил ногу на рельсу и нагнулся, чтобы завязать шнурки. Шурик отошел в кустики.

На рельсах лежали красные полосы солнечного света, Вовка залюбовался ими, отмахиваясь от мошкары, которая лезла в глаза.

Он завязал шнурки, отряхнул штаны и посмотрел сторону кустов.

– Я все, а ты что там застрял? – крикнул он.

– Я сейчас, – отвечал Шурик.