Я – меч, я – пламя!

– Что ж, можно сказать только одно: блестяще проведенная операция, товарищ Артузов, впрочем, как и все остальные, проведенные вами. Хочу сообщить, что руководство приняло решение представить вас к высшей награде нашей Родины – званию Героя Советского Союза.

– Служу трудовому народу! Приложу все свои силы, чтобы оправдать такую высокую награду, товарищ Сталин!

– Садитесь, товарищ Артузов. Есть еще одно дело, которое я хотел с вами обсудить.

Сталин подошел к своему столу, взял и молча положил перед Артузовым конверт, подписанный характерным почерком, в котором легко угадывалось: корреспондент писал левой рукой. Внимательно изучив внешний конверт со штемпелями, Артузов достал из него еще один, с уже привычными предупреждающими надписями. В нем обнаружилось семь страниц, исписанных с двух сторон знакомой рукой. Некоторые содержали схемы и рисунки с пояснениями. Пока Артузов читал, вождь молча ходил по кабинету, раздумывая о чем-то.

«Не успел я тебя найти! – грустно подумал Артузов, повторно перечитывая письмо и с интересом изучая представленные эскизы. – После этого письма любой дурак догадается, что это не иностранная разведка, а то, что мы называем ясновидением. А товарищ Сталин далеко не дурак». Прочитав письмо, он отложил его в сторону.

– Что вы можете сказать по поводу этого письма, товарищ Артузов? – Иосиф Виссарионович с любопытством смотрел на подчиненного.

– Судя по штемпелям на конверте, письмо брошено в почтовый ящик либо поздно вечером тридцатого октября, в конце выходного, либо рано утром следующего дня. Можно предположить, что автор работал над посланием целый выходной, но в силу сложности и большого количества поднятых тем не успел доработать его до уровня прошлых посланий, текст письма вышел несколько сумбурным. Часть поднятых тем лишь схематично намечена и до конца автором не раскрыта. Письмо вышло излишне резким и декларативным, часто отсутствует аргументация. Не думаю, что так было задумано, автор спешил и не захотел оставлять послание для дальнейшей работы над ним, отправил в том виде, в каком получилось. Об этом также свидетельствуют постскриптумные сноски, когда автор, вспомнив, дописывал важные сведения в конце письма. Отсюда следует ряд выводов, которые можно сделать с той или иной степенью точности. Скорее всего, наш корреспондент где-то работает и может думать над текстом послания только по выходным. Автор хотел отправить текст до октябрьских праздников, можно считать, что он или она спешили сделать руководству страны подарок в честь годовщины революции. Постскриптумные сноски говорят, что в ближайшее время автор не планирует писать новые письма, иначе он изложил бы эту информацию в следующем послании. С другой стороны, отправив такое сырое письмо, автор дал нам много разгадок, связанных со своей личностью. Если можно так сказать, не успел спрятаться за сухостью канцелярских фраз и формальностью общего построения. Большое количество мелких ошибок, допущенных автором, даст много информации.

– Вы считаете, что Ольга не будет писать в ближайшем будущем? Почему вы сделали такой вывод?

– Я хотел сказать, если мы не будем задавать вопросов, следующее послание получим не скоро. На поставленные вопросы неизвестный, безусловно, ответит.

– Что вы можете сказать об авторе этих писем?