Я - мемуарю!

Царичанская консервная фабрика. Студенческий отряд «Неукротимая энергия». Комната на 12 койко-мест. 10 часов утра. В 8 часов надо было бы быть на работе. Вроде очнулись. Я и Алик накануне вечером пили самогон и закусывали натертыми чесноком корочками хлеба. Излишне говорить, что за ночь сдохли даже мухи. Ребята, идя на смену, по-видимому, пытались разбудить нас. Это я понял по лежащим на наших кроватях разномастным предметам (от сапог до утюгов). Кидались, сволочи! Верный ход! Ведь попытка подойти к нам без противогаза - это прямое нарушение планов Гражданской Обороны. Но желания заняться консервированием у меня в это утро не возникало. Кое-как умылись и пошли. Алик на фабрику, я в медпункт. Жуткую усталость навеивала на меня работа. Захожу в приемную. В нос ударяет пряный запах носков, резины и йодоформа. Ага, значит уже лечат. Очередь - человека три, местные алкаши. Как герой Ледового побоища захожу вне очереди. В кабинете густо воняло шлангами. Видно предыдущий пациент очень старался произвести впечатление на молодого врача.

Фонетическая справка : Прикидываться «шлангом», «шланговать» - стараться ничего не делать, лениться (перевод с совка). По-видимому, производное от заграничного слова «шезлонг», но адаптированное к реалиям советской действительности.

«- Что вас беспокоит?» - проявил терапевт участие к моему столь раннему визиту.

«- Вот!» - и я продемонстрировал ему свой большой палец левой руки, который намедни случайно порезал, открывая бутылку.

«- О, знатная травма! Чего же ты хочешь? (как-то мы быстро, даже без «брудершафта» перешли на «ты»)

«- Эх, лучше спроси, чего я не хочу. А не хочу я работать на консервной фабрике.»

«- Ну, тогда беги в магазин.»

«- Понял…»

Через полчаса мы раскатали бутылку, выяснили, что врач в прошлом году закончил ДМИ, а затем принялись сочинять отписку. Итоговый документ гласил:

СПРАВКА.

Дана Иванову Я.А. 1964 г.р. в том, что он по пути с работы получил травму большого пальца левой руки. Заключение комиссии - в течение месяца запрещено поднимать тяжести весом более 2 кг.

Дата. Подпись. Печать.

Спотыкаясь, я понесся в сторону проходной. Войдя в кабинет директора я, морщась и стеная от нетерпимой боли, перевязанной рукой положил на его стол справку. Возликовалось… но рано. Хитрющий руководитель все-таки нашел мне работу - послал на склад, клеить этикетки на трехлитровые банки с соком.

Уж, как только я ему потом эти «лейблы» не лепил - и параллельно крышке, и перпендикулярно, и асимметрично, и… в общем, вы поняли. А потом, на досуге, приловчился делать фирменный сельский дринк «BRAGA». Берешь бутыль яблочного сока, проковыриваешь в жестяной крышечке дыру, вставляешь в нее один конец шлангочки, а второй опускаешь в емкость с водой и выносишь конструкцию в укромное солнечное место. Через четыре-пять дней напиток готов. Взболтал, выпил и вперед! В глазах такая ясность образовывалась, что микробов было видно.

Мне такое времяпровождение зело нравилось, и даже по окончании стройотрядовской шараги было жаль уходить из прохладного булькающего склада. Душевно сросся я с ним.

Вот так клочок бумажки, осененный медиком, может круто изменить жизнь человека.

* * *

Мне немного жаль моего младшего брата Константина. Он попал в институт, уже на излете мудреной аферы Михаила Сергеевича под названием «перестройка». Я же учился в полнокровные и плодоносящие годы лютого застоя. В то время, несмотря на руководящую руку КПСС и леденящий взгляд КГБ, жизнь была прекрасной. Эх, милое болото моей молодости. Корабль империи казался непотопляемым и в буфетах было все и по доступной цене. Мы не имели понятия о национализме, который теперь возводят в патриотизм.

Как вы помните, стипендию я почти не получал, но на те 80 руб., которые мне высылали родители, я жировал, как татарский хан после удачного набега на Русь. Мне ничего не стоило пойти в «Пельменную» и на 1 рубль нажраться до одури в глазах. Но, увы, те времена минули безвозвратно. Остались лишь пожелтевшие фото в альбоме, синий диплом, да воспоминания, от которых так радостно на душе и тоскливо в сердце.

УЧЕБА, ПРЕПОДАВАТЕЛИ И МЫ.

Как ни странно это звучит, но учебный процесс мне нравился. ДМетИ, несмотря на моральный пресс орденов, знамен и наименований (кстати, в 50-х годах институт гордо нес на бортах имя И.В.Сталина), все-таки имел более-менее либеральную обстановку. Училось студенчество легко и без перегрузок, в отличии, скажем, от Государственного университета, где учеба представлялась в виде долгонепроходящего запора.