Я - мемуарю!

Продолжим далее мой сказ. Для изучения радиоаппаратуры, находящейся в комнате (а именно - магнитофона «Сатурн - 210», приемника «ВЭФ» и телевизора «Электроника») был официально приглашен, стоящий за дверью агент КГБ. Им оказался, (кто б вы думали?!) главный завхоз института Митрофанович (во, где кадры куются), более известный в студенческих кругах под кличкой «Миклован». Да, из этой погремухи сразу же можно понять: «ХУ есть КТО!»

Миклован, спрыгнув с тачанки, сходу погрузился в дотошное изучение моего магнитофона. По его резким телодвижениям, я понял, что он ничего не смыслит в радио, хотя чувствовалось, что когда-то в далеком детстве, они собирали всем кружком детекторный приемник в подвале ОСОВИАХИМа. Этот вывод я сделал исходя из того, что иногда в его бессвязное бормотание врывались такие слова, как «антенна», «ТАСС», «анод-катод» и «штеккер». А такие сложные термины так просто в головах не оседают. Нужно не один раз с парашютной вышки сигануть, чтобы их запомнить наизусть.

Мысленно Митрофанович, наверно, чертыхал и материл себя за то, что забыл дома свои любимые инструменты, - зубило и кувалду. Без них аппаратура поддавалась изучению плохо.

Включив и выключив телевизор, агент КГБ вдруг резко повернулся ко мне и спросил ледяным голосом: «Радиостанции «Голос Америки» и «Свободная Европа» слушаешь? Как ты выходишь на связь с «Би-би-си»?» И не дождавшись ответа, что-то нацарапал карандашом в своем блокноте. Затем он, с вожделением, посмотрел на, так и не отломанную антенну радиоприемника «ВЭФ» и, сопя волосатыми носовыми соплами удалился. Весь его внешний вид показывал, что этот обыск ему не понравился. Ну, что же это за шмон, - без вспарывания подушек, простукивания подоконников и лупцевания по почкам постояльцев? Э-эх!

Тем временем пружина событий раскручивалась, танки Гудериана медленно и уверенно занимали свои позиции.

Проявив завидную бдительность один из партайгеноссе выкатил из-под моей кровати штангу и две наборные гантели. Представляете, что это могло значить в «эру Рембо - злобного, человеконенавистнического порождения Голливуда»? Справедливости ради отмечу, что никто тогда этих фильмов не видел, но дружная, и постоянно выдающая на-гора просьбы масса трудящихся, требовала остановить разгул секса и насилия на экранах всего мира.

Не знаю, как там во всем мире, а у нас за просмотр фильмов «сомнительного» содержания, брали и надолго сажали владельцев, опрометчиво зарегестрировавших в милиции свои видеомагнитофоны.

Но это так, к слову.

Оглядев мою статную фигуру, комсомольский актив выдвинул следующий перечень обвинений:

1. Иванов Я.А. бросает с размаху штангу на пол и тем самым портит соц.собственность.

2. На Иванова Я.А. постоянно поступают во всевозможные инстанции жалобы от соседей снизу, т.к. осыпается потолок.

3. Иванов Я.А. занимается культуризмом, явлением чуждым нашему, и так здоровому обществу.

Я молча снял ковровую дорожку, под которой блестел девственно чистый и гладкий пол, затем широким жестом отворил окно, - там, внизу шумел разноголосый проспект Гагарина. Пели птицы. Какой-то голодный студент вышел из-под арки и направил свои стопы в столовую с романтичным названием «Язва».

Прямо над аркой, из окна комнаты N 436 пятого общежития ДМетИ виднелось пять лиц. Причем, у четверых из них глаза медленно наливались смыслом жизни, а одно лицо ликовало.

Но радость моя была не долгой - пункт обвинения за № 3 мне крыть было нечем. Победа оказалось Пирровой. В итоге, мне велели явиться через два дня на «Суд комсомольской чести». Отдав это распоряжение они, с видом людей полностью исполнивших свой долг, покинули поле боя.

Раздался стук в соседнюю дверь… и долго еще в ночи слышались возбужденные голоса «изкоренителей буржуазной морали».

Я устало спустился на койку и огляделся вокруг. Зрелище, открывшееся моему взору, представляло собой панораму саванны, после любовных игр носорогов. Недремлющее око и бдительный палец Младшего брата КПСС, не добрался только лишь до моей задницы и кастрюли с картошкой, стоящей на столе. Хм, по иронии судьбы, сорт этого вареного картофеля назывался «американка».

Через два дня, надев чистую нательную рубаху и выпросив, на время у соседа значок члена ВЛКСМ, я предстал перед грозными очами контролеров моей комсомольской чести. И хотя список приглашенных на эту разборку был непомерно велик, - пришло всего лишь четыре человека. Кроме меня там присутствовали:

парень, у которого нашли в комнате пустую бутылку из-под «Водки столичной»;

девушка, которая безумно обожала секс, но при этом забыла закрыть на замок дверь;

и бесцветная личность мужского пола, которая прохавав что к чему, так, знаете ли, боком-боком и смылась за дверь. Этот последний оказался прозорливым малым, ему бы в разведке поваром работать.