Я – менеджер

Значительную часть детства я провёл с бабушкой. Пока родители были допоздна на работе, стараясь обеспечить себе и мне достойную жизнь, бабушка прививала мне любовь к литературе, сказкам и миру поэзии, учила выразительно декламировать стихи.

– Надо не просто проговаривать текст стихотворения, а буквально проживать всё, что там происходит, показывать действие, как делают актёры, использовать паузы и смены интонаций, – учила она.

Бабушка всю жизнь работала педагогом русского языка и литературы, у родителей тоже было педагогическое образование, лучшим досугом в семье считалось чтение.

В детстве дни, когда мы с мамой ходили в книжный магазин, а потом за пончиками, я считал самыми приятными в году. И каждый месяц родители старались дарить мне новую книжку по биологии.

Лилия Николаевна Шестакова, моя классная руководительница и по совместительству преподавательница литературы в старших классах, никогда не давила на нас. С ней можно было спорить – она это даже поощряла. Она считала, что в литературе нет единого верного мнения. Именно благодаря ей я научился смотреть на вещи под разным углом, в разумных пределах не соглашаться с авторитетами, выступать со структурированными докладами. Что касается Высоцкого, так его стихи я знал наизусть с раннего детства. До сих пор помню, как заучивал его строки:

«Граждане смелые,
А что ж тогда вы делали,
Когда наш город счёт не вёл смертям?
Ели хлеб с икоркою, а я считал махоркою
Окурок с-под платформы чёрт-те с чем напополам…»

Эти люди оказали на меня огромное влияние и поселили во мне искреннюю любовь к литературе. К тому же благодаря поставленной дикции и приобретённому с детства опыту я не боялся выступать на публике, поэтому мне не терпелось попробовать себя в предложенной роли.

Следующие несколько дней я по своему желанию волонтёрил «на пару» с громкоговорителем, чтобы уберечь от срыва голос, который теперь стал моим основным инструментом. Народу на выставке становилось всё больше и больше с каждым днём. Или, по крайней мере, мне так казалось.

Из-за бешеной популярности Vive ut Vivas оргкомитет решил продлить выставку не на несколько дней, как это обычно бывает, а на целый месяц! Организаторам хотелось, чтобы все желающие успели к нам зайти.

Ежедневно на площади собирался чуть ли ни километровый «хвост» из людей. Многие просто не располагали лишними двумя часами на прохождение очереди, кого-то в принципе утомляет ожидание. Поэтому продлить выставку казалось единственным правильным решением, и я искренне этому радовался.

Я проработал кем-то вроде волонтёра-экскурсовода три дня с утра до вечера и даже не замечал усталости. Мне нравилось рассказывать, делиться знаниями, ловить восхищённые взгляды. Впрочем, несколько раз я видел и иные, недоброжелательные взгляды. Некоторые экскурсоводы брали группу в пятьдесят человек, а доводили до последнего зала всего десять. Этим неудачникам явно не нравилось, что я без каких-либо усилий собирал толпу в сто человек, которая слушала меня, не упуская ни единого слова.

На четвёртый день работы в новом качестве, ближе к окончанию дня, меня вызвал Платон Демокритович:

– Добрый вечер, Леонид! Присаживайся, – в свойственной ему обходительной манере произнёс «греческий философ».

– Вечер добрый! – вежливо ответил я.

– Что-нибудь налить?

– Нет, благодарю. Что-то случилось? – я хотел поскорее закончить беседу и отправиться на своё финальное выступление.

– Неужели что-то обязательно должно случиться? Впрочем, ты прав, действительно есть важный вопрос, который хотелось бы обсудить. Как ты смотришь на то, чтобы продолжить работу на выставке в качестве полноценного экскурсовода? Причём, надо отметить, уже не на волонтёрских началах, а за оплату. Твоей задачей будет проводить четыре полуторачасовые экскурсии группам посетителей за день.

Естественно, любой труд должен вознаграждаться, поэтому твой оклад за следующие три недели будет составлять тридцать тысяч рублей. Что думаешь?

Пока не изобрели такого слова, чтобы передать мои чувства. Поэтому скажу, что я был просто весьма ошарашен происходящим. Недолго думая, я дал свой ответ:

– Однозначно да! Превосходная возможность! Но у меня будет одно условие, – так воодушевлённо мой голос, думаю, давно не звучал.

– Какое условие? С удовольствием выслушаю и приму к сведению, – ответил Платон на мою дерзость.

– Условие таково: у меня будет возможность хотя бы пару раз в день рассказывать исключительно в зале, посвящённом мозгу человека, так как им я увлечён больше всего?

– Занятный ты паренёк, Лёня! Я был готов услышать какое угодно условие, но не это. Конечно! Мы вполне можем предоставить тебе такую возможность. В конце концов, нужно поддерживать интересы молодых умов, ведь за вами – наше светлое будущее!