Я, Менгск (ЛП)

И отец Арктура продолжил перечислять многочисленные дефекты в конструкции сооружения, а также ошибки в технологиях по которым его строят. Вернее, не строят.

Арктур перестал обращать внимания на слова отца, как только недостроенное здание пропало из вида.

В глубине города ощущение колоссальности небоскребов лишь усилилось. Кортеж летел в полумраке улиц. Арктур чувствовал, как пробегает по спине холодок, когда водитель ловко подрезал машины в потоке транспорта.

Улицы были заполнены элегантными и успешными людьми, но лишь некоторые из них обернулись на проносящийся мимо кортеж. Подобное зрелище было вполне естественным для Стирлинга, ввиду того, что многие сенаторы и промышленные магнаты предпочитали такой способ перемещения.

Ангус протянул руку и активировал коммуникатор на подлокотнике.

– Айлин, – сказал он. – Мы подъезжаем к Академии, где высадим Арктура. Поэтому мы чуть-чуть отстанем. Будем надеяться, что на этот раз он никуда не денется.

Последняя реплика предназначалась для ушей Арктура. Но юноша проигнорировал колкость отца. Кэтрин положила руку на плечо Ангуса и с неодобрением посмотрела на него.

– Хорошо, Ангус, – ответил Айлин Пастер. – Я буду ждать вас в Небесном шпиле.

Когда коммуникатор отключился, Арктур вздохнул. Машина проезжала мимо цветущего парка и игровых площадок Стирлингской академии. Здания поредели, утратили грубость форм и размеров, так как кортеж въехал в центр культуры и наследия. Где из перспективной молодежи лепили законопослушных граждан Конфедерации.

Арктур хорошо знал этот район, несмотря на то, что директор Стигман запрещал покидать огражденный стенами охраняемый кампус^[15] академии. Арктур решил, что на него такое незначительное правило не должно распространяться, и он – вместе с любителями приключений – частенько посещал экзотический, освещенный неоновыми огнями ночной город.

Разумеется, папа и мама не были в курсе таких «маневров», но чем меньше они знали о похождениях сына, тем лучше. По мнению Арктура, родители должны знать как можно меньше о делах своих отпрысков, потому что, если они хотя бы начнут догадываться обо всех проделках, то обязательно попытаются установить запреты.

Огромный часовой шпиль академии возвышался над безукоризненно ухоженным рядом деревьев. Арктур вздохнул, предвидя последующие шесть месяцев просиживания в стерильных классах, «смешки» знающих о политике и истории намного меньше него болванов, которые только и делали, что болтали о великой судьбе, ожидающей выпускников.

Юноша тряхнул головой, чтобы избавиться от невеселых мыслей, так как машина замедлила ход и повернула на дорогу из гравия, ведущую к контрольно-пропускному пункту академии.

КПП представлял собой старую кирпичную сторожку и пару деревянных пильных козлов, загораживающих дорогу к кампусу, перед которыми было расставлено несколько оранжевых пластиковых конусов. Машина притормозила у сторожки, из которой появился Старый Алкаш. Сторож наклонился и осмотрел находившихся в машине людей.

Старый Алкаш, так звали студенты почтенного привратника. Арктур никогда не задумывался над тем, как его зовут по настоящему. Уже с самого утра от старика за милю несло спиртным. Распухший нос и одутловатые щеки профессионального алкоголика изобиловали прожилками лопнувших капилляров.

Арктур почувствовал, как от привратника опахнуло алкоголем, и сморщил нос.

«Рановато начал», – сделал вывод парень.

– Доброе утро, мистер Менгск, – сказал Старый Алкаш, снимая фуражку при виде Ангуса. Лишь единицы людей на Корхале не знали отца Арктура в лицо. Его "показушная" политическая позиция и практически постоянная ругань с Конфедерацией, всегда были в центре внимания репортажей СНВ.

Ангус был известен во многих кругах Корхала, но в местах, на которые он тратил много денег, – а академия была таким местом – его чествовали, и прислуживали ему как особе королевской крови.

Старый Алкаш пошаркал к козлам и с кряхтением убрал их с дороги. Потом он собрал конусы и махнул машине. Водитель дал газу, и машина проехала вперед.

– Десять миллионов на «усиление мер безопасности», чтобы защитить сыновей и дочерей Корхала от нападений повстанцев, – сказал Ангус, качая головой, когда мимо пронеслось тупое ухмыляющееся лицо Старого Алкаша, и машина въехала на территорию академии. – Дорогая, ты помнишь тот благотворительный бал, который академия устроила, чтобы собрать деньги на улучшение этих самых мер безопасности?

– Да, помню, – сказала мать Арктура с ноткой отвращения. – Этот мерзкий директор Стигман вел себя как какой-нибудь скользкий торгаш, всеми силами выпрашивая эти деньги. Весьма неприятный был вечер.

Ангус кивнул.

– Я пожертвовал более полумиллиона в тот фонд, и теперь вижу, какую безопасность они на них купили: пара деревянных досок и несколько дорожных конусов, передвигаемые неподобающе одетым толстяком. Держу пари, большая часть тех средств ушла Стигману в карман.