Я, Менгск (ЛП)

Кэтрин подняла Арктура с колен и практически затолкала его в бункер. С помощью Айлина Пастера она захлопнула массивную дверь, а затем на панели доступа отбила код блокировки. Арктур ловил ртом чистый отфильтрованный воздух. Глотая кислород, он чувствовал, как трясутся руки. Смерть прошла совсем рядом от него. Он сжал кулаки, рассерженный на себя за проявленную слабость, и подавил страх усилием воли.

Успокоившись, он осмотрелся.

Эктон Фелд лежал у стены рядом с Арктуром. Его грудь и рука представляли из себя месиво красного цвета. Юноша не знал, жив ли начальник охраны, или мертв. Жюлиана Пастер сидела у противоположной стены бункера, крепко обняв Дороти. Арктур подошел к ним. Он погладил сестру по волосам и ободряюще улыбнулся Жюлиане.

– Малышка Дот! – позвал он. – Это я. Мы в безопасности!

Дороти взглянула на брата. Арктур улыбнулся.

– Ты была очень храброй, малышка. Больше никто не собирается нас обижать, – произнес он, стараясь, чтобы в его словах не проскользнуло и намека на неискренность.

– В безопасности? – переспросила Дороти, шмыгая носом. – Ты обещаешь?

– Я обещаю. – Арктур кивнул. – Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Никогда.

– Никогда-никогда?

– Никогда-никогда, – пообещал он.

Единственным, чем можно было заняться в запечатанном бункере, это только ждать. Правда Арктур никогда не мог похвастаться способностью к усидчивости. Он сидел на кровати-раскладушке, скрестив ноги. Голова Дороти покоилась на его бедре. Девочка крепко сжимала подмышкой набивного пони по имени Понтий. Большой палец другой руки засунула в рот.

Несмотря на пережитое, она провалилась в глубокий сон. Арктур провел рукой по ее темным волосам и улыбнулся.

Как выяснилось, Эктон Фелд был еще жив. Кэтрин прилагала все усилия, чтобы хоть как-то обработать раны от "карателя". С прагматичностью – одной из составляющих ее непререкаемого авторитета в семье Менгск, мать Арктура начала ставить беглецам задачи. Таким образом она хотела занять их умы чем-то полезны, чтобы отвлечь от случившегося.

Она велела Арктуру позаботиться о Жюлиане и Дороти, а Пастеру – не спускать глаз с камер видеонаблюдения, чтобы иметь представление о том, что происходит снаружи бункера. Посол Умоджи кивнул в знак согласия. Получив доступ к панели с мониторами, он включил их. На многочисленных дисплеях появились изображения комнат и двора виллы Менгск.

Арктур не удивился тому, что именно мать перехватила бразды управления, и что Айлин Пастер охотно слушается ее. Кэтрин Менгск обладала аурой, излучающей власть, уверенность и надежность. В свои семнадцать, Арктур уже был достаточно взрослым, чтобы уважать силу характера матери. Он знал, что отец потратил многие годы, чтобы свыкнуться с тем, что нужно считаться с ее мнением.

– Айлин, что там происходит? – спросила Кэтрин, не отрывая глаз от раны Эктона Фелда. – Ты видишь Ангуса?

Арктур обратил внимание на посла. Айлин Пастер осмотрел все видеомониторы. Пустые коридоры, мертвые тела. Прячущиеся черные фигуры, совершающие зигзагообразные перебежки. Однако посол не мог определить, кто это – боевики или охранники.

Несколько камер не работало, и подключенные к ним мониторы показывали лишь "снег". Из-за чего получить полную картину происходящего не было возможности.

– На первом этаже все еще есть вооруженные люди. Но Ангуса я не вижу. Нет.

– Хорошо. Продолжай наблюдение, – ответила Кэтрин.

Пастер кивнул и снова сосредоточился на мониторах. Кэтрин встала и вытерла окровавленные руки о ночную рубашку. Глядя на напряженное, но все равно красивое лицо, Арктур улыбнулся, вспомнив, как она стояла над ним со сверкающим пистолетом Фелда. И как она убила человека, который хотел убить его.

– Твоя мать выглядит очень спокойной, – услышал Арктур голос Жюлианы. – Она знает что-то, чего не знаем мы?

Юноша повернул голову и посмотрел в лицо девушке. Подыскивая фразу для ответа, он рассмотрел ее повнимательней. Когда он увидел ее первый раз, то посчитал красивой. Теперь, приглядевшись, понял, как он ошибался.

Жюлиана Пастер была более чем красива. Она была ошеломляюще прекрасна. Но самое главное, она похоже не осознавала, насколько она привлекательна. Девушки в академии были либо карьеристки, с которыми невыносимо скучно, либо «заочки», соблазнить которых не составляло труда.

Он чувствовал, что Жюлиана не попадает ни под одно из этих определений.

Облегающая ночнушка подчеркнула изгибы ее тела, и воображение семнадцатилетнего юнца дорисовало то, что скрывалось под легкой тканью.

Арктур выбросил из головы возникший образ. Для подобных мыслей не место и не время.

– Моя мать, сильная женщина, – наконец произнес он.

– А моя мама заболела и умерла, – помедлив, сказала Жюлиана. – Когда я была совсем маленькой. Я почти не помню ее.

В ее голосе Арктур услышал неприкрытую тоску и не нашел, что сказать. Боль утраты ему не была знакома, и он никогда не проявлял сочувствия тем, кто потерял близких. Скорее находил их общество неприятным.

– Мне жаль, – выдавил он из себя.

Жюлиана кивнула, похоже не заметив его неловкости.

– Мы здесь точно в безопасности? – спросила она.